Лови момент - Тара Девитт Страница 37

как забраться в каноэ, не перевернув его и не свалившись с другой стороны. Когда он успешно справляется с задачей, позволяю ему втащить себя в лодку. Он устраивается на носу, а я переставляю сиденье на корму, чтобы не находиться лицом к лицу с Фишером. Через плечо даю краткие инструкции по гребле (главное – повторять мои движения), и мы направляемся домой.

На открытом пространстве в душу с воем врывается тревога. Чего я хочу от Фишера? И что более важно, чего я могу ожидать от него, помимо дружбы и помощи? Слепому ясно – нас тянет друг к другу. Однако не стану лгать – я ни разу в жизни не заводила легкие романы и не знаю, способна ли на отношения без обязательств. При этой мысли неуклюже втыкаю весло в воду.

Глупая, мягкая, добренькая Сейдж. Почему бы просто не насладиться моментом и провести лето, полное веселья и здорового секса?

Если, конечно, Фишер согласен.

Это моя единственная возможность завлечь столь яркого красавца. Обычно люди вроде него быстро начинают скучать с такими, как я. В конце августа Фишер уедет и вернется к своей жизни. Как он сказал? Ему нужна перезагрузка.

Возможно, мне тоже не помешает перезагрузка. Главное – держаться в рамках. Если раскрыться слишком сильно, откатить назад не получится.

Господи, как глупо! У меня впервые появился друг, готовый помочь исполнить мое заветное желание, а я взяла и безнадежно влюбилась!

Остаток пути мы гребем молча. С каждой секундой гидрокостюм все сильнее давит снаружи, а тоска – изнутри. Наконец добираемся до нашего крошечного пляжа.

– Не нужно поднимать каноэ наверх. – Избегая встречаться взглядом с Фишером, вытаскиваю Конни на берег.

– Сейдж.

– Летом я храню его здесь, под навесом. Сюда никто не ходит, так что опасаться нечего.

– Сейдж, – повторяет Фишер.

Собираюсь с духом, поворачиваюсь… и невольно открываю рот от изумления: он спустил гидрокостюм до пояса.

– Извини, мне стало жарко, а эта штука такая тесная… Нам, наверное, надо поговорить о поцелуе.

Перевожу взгляд на небо, избегая смотреть на обнаженную мокрую грудь, покрытую короткими темными волосами.

– О чем тут говорить? Пожалуй, это была плохая идея.

– Определенно плохая.

– Верно, – вскидываюсь я. – Но чисто из любопытства спрошу… почему ты так решил?

Фишер потирает затылок, демонстрируя твердый бицепс.

– Потому что я неудачник.

Черт побери! Зачем он берет вину на себя? Другой бы отшутился: «Ты, милая сельская простушка, обязательно влюбишься, а я, как честный человек, не хочу причинять тебе боль».

– Все мы неудачники, – отвечаю я. – Послушай… не переживай, что у нас с тобой… так получилось. Мы друзья. Я просто поддалась очарованию момента. Провинциальная девчонка с горящими глазами и тому подобное.

– Не надо так, – резко произносит он. – «Если первым посмеяться над собой, другим уже будет неинтересно», верно? – Его лицо смягчается. – Я твой друг, и мне не нравится, что ты всякий раз себя принижаешь. Прости, если я сам пытался тебя принизить, это было некрасиво с моей стороны.

Оторопело смотрю на него. Фишер подходит ближе.

– Я неудачник, потому что не представляю, где мое место. Годами пробивал себе путь сквозь дерьмо и теперь не могу понять, ради чего. В результате меня уволили, я лишился карьеры. Нужно как-то уложить в голове, почему это произошло и что теперь делать. В довершение всего от меня зависит пятнадцатилетняя девчонка, с которой я и так уже сильно облажался.

– Фишер…

– Прости, но я должен выложить карты на стол, прежде чем потеряю хладнокровие. – Его губы болезненно кривятся. – Я – крестный отец Инди. Когда сестра позвонила и попросила об этом, я торопился – уже не помню куда, но каждое слово того разговора врезалось мне в память. И знаешь, что я сделал, когда потребовалось оформить опеку? Просто взял и бросил Инди. – Голос Фишера надламывается. Еле сдерживаюсь, чтобы не заключить его в объятия. – Опекунами стали мои родители. Я позволил им это сделать. Не потому что болел, страдал зависимостью или не имел достаточно средств. Просто не знал, как совместить заботу о ребенке с карьерой, которая и без того шла на спад. Я отчаянно цеплялся за привычную жизнь, но это не помогло: в конце концов мне пришлось столкнуться с жестокой правдой. Я до сих пор пытаюсь принять произошедшее и потому совершенно растерян. – Фишер бросает на меня быстрый взгляд. – Иногда настолько, что приходится вспоминать, как дышать. Сейдж… до нашего знакомства я был словно не здесь. – Он грустно смеется. – К счастью, с тобой можно находиться только здесь и сейчас. – Таращусь на него, раскрыв рот, но он продолжает: – Я несказанно рад нашей дружбе, даже готов терпеть преступно ранние подъемы. – На его скулах играют желваки. – Не стану лгать, Сейдж, я хочу тебя. Наверное, сильнее, чем следовало бы, но это так здорово – хотеть. – На его лице написано желание. – Я не знаю, что еще могу тебе предложить, кроме этих нескольких месяцев. Мы будем друзьями, партнерами по команде. Друзьями с привилегиями, за неимением лучшего слова. Я постоянно подвожу других и самого себя и уже устал от провалов. – Взгляд Фишера замирает на моих губах, но тут же опускается вниз. – Обещаю, на сей раз я не подведу. По крайней мере, постараюсь. – Он усмехается. Прикусываю щеку изнутри, чтобы успокоить бабочек, неистово порхающих в груди. Его лицо становится серьезным. – Но в одном я уверен: если попытаюсь тебя соблазнить, это будет провал.

Фишер подтвердил то, что я знала сама. Он точно так же сомневается в себе… и боится получить сердечную рану.

Неудивительно, что мы нашли друг друга. Я учусь жить собственной жизнью, открывать новое и неизведанное, а он учится держаться за малое, найти в себе силы перестать все контролировать, отпустить стыд и сожаление.

– Пожалуй, нам нужно подождать, – говорю я. – Убедиться, что это не случайный порыв, навеянный романтической обстановкой. – Если поддадимся, назавтра неизбежно наступит отрезвление.

Фишер не может сдержать улыбку.

– Всегда говорил: нет ничего романтичнее, чем погружаться в ледяные воды Тихого океана в семь утра.

– Странноватое кредо.

Он подходит ближе.

– Не думаю, что это случайный порыв. Знаешь почему?

– Почему?

– Мы с тобой поцеловались минимум полчаса назад. – Фишер делает еще один опасный шаг вперед. – А у меня до сих пор стоит.

По спине пробегают холодные мурашки. Невольно опускаю взгляд вниз, однако вид загораживает наполовину спущенный гидрокостюм. Фишер берет меня за подбородок, вынуждая посмотреть ему в глаза.

– Ты можешь так долго разговаривать и оставаться твердым? – в оцепенении спрашиваю я. – Не знаю, на что я способна рядом с тобой, однако