Опасная любовь командора - Ульяна Муратова Страница 22

что. Сиди себе в кабинете, пузырьки считай или зелья вари, а тебе за это ещё и платят щедро — по тысяче арчантов в месяц. Жаль, ни одной книги из дома я не взяла, как-то даже не подумала об этом. Но когда в открытое окно светили луны, веяло весной и насыщенным запахом хвойного леса, хотелось заварить себе ароматного чая и устроиться с интересным романом у подоконника, блаженно откинувшись на спинку кресла.

Благодать!

Интересно, а в части имеется библиотека? Должна же быть… Вряд ли там есть любовные романы, но, может, найдутся хотя бы приключенческие? Об отважных лётчиках и их подвигах? Где герои мужественно преодолевают все сложности, побеждают драконов и уничтожают всех лезущих из Разлома монстров…

Внезапно вспомнилась брошенная Блайнером фраза, что «быть может, он даже сам приударил бы за мной», если бы не проклятие. Интересно, почему он так сказал? Неужели я ему нравлюсь? Нет, это абсурдно, ведь командор относится ко мне без малейшей симпатии. И вообще, пусть даже не надеется: после того, как он показал свою истинную натуру, в обычной жизни я бы с ним даже не поздоровалась при встрече. Жаль, что именно он руководит частью, и поэтому приходится с ним взаимодействовать.

Как же хорошо было в части, где гарцелем служил Брен! Там я всегда находилась под защитой брата, а усатый командир относился ко мне с отеческой симпатией. Досадно, что у него так и не получилось выбить финансирование, ведь я бы с таким удовольствием осталась там!

Из задумчивости вырвал стук в дверь.

Я изо всех сил молилась, чтобы там оказался не командор, и мне повезло. На пороге стоял интендант, едва ли не пыхтящий от возмущения, как забытая на плите скороварка.

— Гарцель Боллар, ясной ночи. У меня к вам служебное дело, — сдвинул он брови и уставился на меня светло-карими глазами с зелёными крапинками.

Над крупным, покрытым веснушками носом, образовались две грозные морщины, а волнистые тёмно-рыжие волосы недовольно топорщились в разные стороны.

— Ясной ночи, капитан-интендант. Что у вас? — спросила я, изо всех сил надеясь, что у него начался сильнейший понос.

Но дважды за один вечер повезти мне не могло, так что причина оказалась в другом.

— До моего сведения дошла информация, что вы самовольно и необратимо изменили размер выданной вам под роспись униформы. Вы понимаете, что это за собой влечёт пе-ре-сор-ти-цу? — спросил он так грозно, будто речь шла о вопиющем факте поклонения Танате, не меньше. — Вы понимаете, что по документам у меня на складе имеется комплект женской униформы одного размера, а по факту… размер другой!

Интендант смотрел на меня, как на злодейку.

— Вы сами выдали мне форму, которая была не по размеру.

— Я выдал такую, какая была в наличии, а другой размер уже заказал. Вы понимаете, что у меня здесь не лавка модистки, чтобы иметь ассортимент женских размеров и фасонов? В общем, гарцель Боллар, раз по вашей вине возникла пересортица, то пишите теперь объяснительную.

И ведь он не шутил! Он абсолютно серьёзно хотел заставить меня писать объяснительную за то, что я ушила форму до приемлемого размера!

— Вы издеваетесь? — прямо спросила я.

— Это вы издеваетесь! Скажите, что, по вашему мнению, сделали бы с пилотом, которому выдали бы маголёт полной комплектации, а он бы вернул его без кессона и крыла, потому что так ему показалось удобнее летать?

Сложно было поверить своим ушам, но интендант не шутил. Смирившись с этим сумасшествием, не стала спорить дальше и написала объяснительную, в которой отдельно отметила, что в выданной мне униформе я физически не могла передвигаться без того, чтобы не спотыкаться о подол, и поэтому вынуждена была её ушить и укоротить.

Как ни странно, капитана Лейна это вполне удовлетворило, он принял мою объяснительную и удалился, неся её как знамя по борьбе с пе-ре-сор-ти-цей.

Его странное поведение заставило меня крепко задуматься: а не зря ли я вылила зелья? Быть может, их каким-то особым образом необходимо было списывать?

Вернулась за стол и проверила составленный рапорт, а затем полностью переписала его, обозначив всё вылитое как просроченное и испорченное.

Вот так-то! А то обнаружится какая-нибудь не-дос-та-ча, и отвечай за неё потом. Пока возилась с рапортом, в дверь снова постучали.

Я не ожидала увидеть на пороге командора, вернее, искренне надеялась увидеть там кого-то другого, пусть даже интенданта, но не с моим везением…

— Ноблард Блайнер? — вопросительно посмотрела на него и язвительно спросила: — Чем могу быть полезна? Быть может, у вас насморк? Изжога? Повышенный уровень желчи? Приступ беспричинного гнева?

Надо отдать должное командору, моё ехидство он пропустил мимо ушей.

— Нет, я всего лишь хотел уведомить вас о том, что в течение нескольких дней для вас приготовят другие покои. К сожалению, в старом медблоке было недостаточно места, кроме того, он находится в южной части штаба, а я бы хотел присматривать за тем, что происходит у вас в кабинете. Разумеется, с целью уберечь вас от ненужного внимания. Я также прошу вас не запирать дверь во время приёма.

— Это противоречит медицинской этике! И по уставу я не обязана этого делать, так что вынуждена вам отказать, — решительно отрезала я.

Командор Блайнер посмотрел на меня так, словно я сказала откровенную глупость.

— Дело не касается ситуаций, когда к вам за помощью обратится кто-то из дам. В таком случае рекомендую закрывать и двери, и ставни. Я всего лишь прошу вас не запирать дверь, если к вам на приём придёт кто-то из военнослужащих мужского пола. Учитывая, что большинство проживает в казарме и пользуется общими душевыми, к уединению здесь не привыкли. Я тоже буду держать дверь в свой кабинет открытой. Как меру профилактики… неприятностей.

— Знаете, вы пытаетесь представить своих военнослужащих какими-то похотливыми чудовищами, но пока что вы — единственный человек в части, который доставляет мне неприятности, поэтому лучшей профилактикой станет то, что вы оставите меня в покое и позволите просто выполнять мою работу.

Командор Блайнер вздохнул так тяжело, что не будь мы знакомы лично, я бы ему даже посочувствовала.

— У меня в подчинении больше сотни курсантов в возрасте до двадцати лет. Даже очень умные курсанты иногда совершают очень тупые поступки, гарцель Боллар. Поэтому настоятельно прошу вас держать дверь в медблок открытой и докладывать мне обо всех случаях неподобающего поведения.

— Видимо, вы опираетесь на богатый личный опыт,