Ворон, который меня пленил - Екатерина Началова Страница 8

Сострадание уже перевесило страх. На своей шкуре познав нужду, лишить женщину с детьми средств к существованию я не могла.

— Хорошо, — вынужденно согласилась я, еще понятия не имея, как буду выкручиваться. — Хорошо… Я что-нибудь придумаю.

Она рассыпалась в благодарностях. В бюро я вернулась обнимку с тем же камнем. Теперь надо было спасать не только себя, но и Данаю.

Все-таки девять посылок против шести.

Глава 6. Не идеально, но…

Гномон показывал четырнадцать, когда вернулся один из вестников. К этому времени я уже рассортировала посылки. Получилось ровно шесть отправлений. Трем вестникам по две посылки, двум — по одной, одному — тот самый камень.

Его я придвинула к вернувшемуся первым. Камень надо было сбыть как можно скорее.

— Ни за что! — наотрез отказался зрелый сварливый Гнор. Тот самый, кто открыто возмутился, когда я легкомысленно раздавала легкие письма по три. Он только глянул на пункт назначения, и камень даже в руки брать не стал. — Ишь, чего захотела! Представляешь, сколько туда лететь? Не представляешь? Так я скажу. Такие грузы с утра выдают. А сейчас куда? Пол дня прошло, я там буду только к закату, ночевать придется. А у меня на вечер планы! Жена! Дети на крыло встают!

— Может уступите раз, бэр? — попросила я, надеясь разжалобить. — Я по неопытности не поняла с утра.

Жалобный вид мужчину нисколько не пронял.

— Неопытность твоя, ты за нее и отвечай. А у меня вечер занят.

Тоскливо заныло где-то под ребром.

— Я вам завтра легкие письма дам… — видя, что жалостливый вид на мужчину не действует, я попыталась действовать подкупом. Странным образом ответственность за чужую судьбу придавала решимости.

— Дашь — не откажусь, — мгновенно ответил Гнор. — Но сейчас нет, миса. Говори, что хочешь, проси, не проси — я отказываюсь. Пока не война, никаких ночевок вне дома, наночевался уже во как, — он установил ребро ладони к горлу. — Имею право не морозить хвост на веточке. Это и в правилах записано.

Следующие четыре вестника отказались, сказав примерно то же, что и Гнор, только разными словами. В итоге я раздала все посылки, кроме проклятого камня. Когда вернулся последний вестник, я уныло представляла, как Аний меня распнет, повесит штраф, а тут еще и Даная с детьми… Вроде как не виновата ни в чем, а вина во мне все равно только росла. У меня теплилась крошечная надежда, что сейчас прилетит какой-нибудь крупный Ворон и…

Когда дверь открылась, я окончательно пала духом. Нет, не крупный. Даже мельче предыдущего, совсем молодой.

— Уже закончили, бэр Урут? — я ждала только его, поэтому имя знала. Урут — тот, кто сам попросил три письма.

Он довольно кивнул.

— Когда же вы успели до Затона слетать? Еще и три письма унесли! Ну и ну! — вяло восхитилась я и довольно равнодушно положила на стойку «ценную руду».

— Крылья хорошие достались, — еще более довольно ответил парень, подозрительно глядя на отправление.

Но приосанился.

Внутри кольнула и снова встрепенулась еще живая надежда. Я опустила глаза, чувствуя, как отчаянно горят щеки.

— У вас, наверное, очень широкий размах… — осторожно произнесла.

— Не маленький, — многозначительно кивнул Урут. В его взгляде мелькнула приязнь. Слава небу, на камень вестник смотреть перестал.

— Это сразу заметно, — смущенно сказала я, глядя на книгу учета.

— Да? — парень вдруг обрадовался.

Тоже обрадовавшись, я однозначно кивнула.

— Очень! — подтвердила.

— В нашем деле иначе никак. С тринадцати упражняюсь, — важно сообщил Урут и широко махнул руками. — Каждый день. Чтобы крылья были сильными.

— Ничего себе, — отчаянно восхитилась я и осторожно показала глазами на камень. — У меня последний остался… Но тяжеленький. Сможете донести?

Парень поднял камень, взвесил на ладони и пожал плечами.

Я затаила дыхание.

Он прочитал место назначения и чуть нахмурился.

Увеличив степень восхищения собственного взгляда сразу до восторга, я воззрилась на плечи вестника, как на двулуние.

— Легкотня, — после паузы небрежно обронил Урут. — Оформляй, миса. Но чур потом легкие давать будешь.

Он подмигнул.

Когда он ушел, я еще несколько минут потрясенно сидела, не веря собственному счастью.

У меня не осталось ни одной посылки.

«А может что-то у меня и получится…» — мелькнула мысль.

Пусть я не рассортировала отправления, пусть немного схитрила с камнем, пусть намарала несколько строк в книге учета, но раздала же!

Успех окрылял.

Можно было улетать домой, но я задумчиво листнула книгу. Так-то придраться Анию было к чему. Страницы, заполненные покойной Ладой, выглядели аккуратно и неспешно. Мои записи напоминали бурелом. «К» похожа на «н», «т» на «г», «а» на «я». Так ветка пишет на снегу, когда ее дергает ветер. Что написала, что рукой поводила с закрытыми глазами…

Не отводя от записей взгляд, я задумалась. Новый день — новый лист…

А что если…

Щеки снова запылали жаром — теперь от намерений. Можно было лететь домой, но я провернула истерзанные разнородным почерком листы туда, обратно… И нерешительно надорвала. Бумага разошлась с укоризненным хрустом, таким громким, что я невольно поджала голову в плечи, больше всего боясь, что кто-то опять придет. Линия разрыва смотрела с укоризной. Ощущая в себе странную упрямую решимость, я резко вырвала испорченные страницы. Хуже уже не будет! Перепишу!

За следующий час я со всей тщательностью торопливо переписала все начисто. Вестников записывала не по тому порядку, по которому они стояли, а отсортировала по первому отправлению. Сорванный край вычистила до корня, за раз усеяв свою черную юбку мелкими обрывками бумаги.

Затем полюбовалась результатом. Книга выглядела уже не так плохо.

Вроде бы. Если не приглядываться. Если повезет, Аний будет проверять не очень тщательно. Может и пройдет.

Глава 7. Мари

Солнце сияло еще высоко, когда я прилетела к Мари. Первый рабочий день вышел насыщенным. Я обессилела так, что еле махала крыльями. Но не полететь не могла — поделиться впечатлениями с подругой нужно было позарез. Чувствовала, если не выговорюсь, разорвет меня на клочки. Одни перышки и останутся.

Как и многие высокородные, подруга жила с родителями на дымных скалах. Мой дом, точнее дом родителей стоял недалеко, но восточнее. К ним я собиралась заглянуть позже — не сейчас, а когда все точно наладится, чтобы было, что хорошего рассказывать. Чтобы прилететь не побежденной и неуверенной, а добившейся хоть чего-то.

С Мари мы дружили с детства. Она была младше меня на четыре года, но удачливее. И хорошенькая, и чистокровная, и родители уважаемые… Отбоя от кавалеров не было, но