Жена поневоле. Замуж за предателя - Тайра Ли Страница 4

Да, Эрниль. Так мне тебя лучше видно. Там, у окна, свет падал со спины и я не могла рассмотреть, сильно ли ты изменился?

Возмужал. Плечи стали еще шире. Непослушные волосы, шелковые на ощупь, оттенком напоминающие серебро лунной дорожки на воде, некогда уложенные в короткую модную стрижку, заметно отрасли, и теперь были собраны в низкий хвост на затылке. В углу губ залегла горькая складка.

Пальцы кололо от острого желания прикоснуться. Потереться щекой и губами по, с виду колючей, но такой мягкой, по воспоминаниям, щетины.

Втянуть в себя его особенный аромат. Теперь, когда я увидела лёд, я знаю: он пах острой морозной свежестью с пряными травами.

Шарк пах сталью, Горячей, с привкусом дыма. Всё не то...

Ничего. Привыкну.

Я... Скучала. Вопреки всему.

Сейчас я могу только смотреть. Впитывать в себя мелочи.

Это единственная радость, которую я могу себе позволить.

Острый кадык дернулся. Вверх — вниз.

Шумный выдох. Острый скользящий взгляд ощупал меня и там, где задерживался на доли секунды, кожа начинала пылать.

Я быстро глянула на себя в зеркало, закрепленное на противоположной стене, в которой отражался стол, высокий шкаф за моей спиной, и, сидящий с идеально прямой спиной, Эрниль: вроде цвет лица прежний, румянцем, как обычно бывало в его присутствии, не покрылась.

– А магистр Шонкар так и преподает. Видел его недавно, передавал тебе пожелания всех благ...

Я, не желая того, тепло улыбнулась: магистр Шонкар... Если бы не он, кто знает, где бы была я сейчас? Ему я обязана не только знаниями.

Жизнью.

Эрниль рассказывал об общих знакомых, многих из которых я предпочла бы забыть навсегда. Столичные новости.

Светский, ни к чему не обязывающий, разговор — и сердце, бившееся в груди с перебоями, стало стучать ровнее.

Мои скупые ответы: как устроилась, как работаю.

Не упустила случая и пожаловалась на нехватку компонентов для лечебных зелий. На старое оборудование, требующее замены.

Раз приехал с проверкой – вот тебе! Получи!

Хоть какая-то польза должна быть?!.

А ведь мы – оплот, единственная преграда! За нашей спиной начинается вход в «низину». За нами, на пути к сытому центру страны, есть еще военные укрепления, но там жизнь гораздо спокойнее.

– Тори... Ты вспоминала о... нас? Меня?

Вокруг шеи затянулась невидимая удавка, мешая дышать. Я хватанула ртом воздух, силясь протолкнуть его в легкие. Невероятным усилием заставила себя усидеть на месте. Сухой треск. Непонимающе уставилась на карандаш, который держала в руке — сломан на пополам. Осторожно положила обломки на стол и переплела пальцы, чтоб не дрожали. Или чтоб не выцарапать бесстыжие зеньки?

Да. Вспоминала. Каждую ночь.

– Я скучал... – моих пальцев коснулась горячая ладонь Эрниля и он их осторожно сжал. – Тори...

Я тоже скучала. Не представляешь себе, как... Не смотря на всю боль, которую ты мне причинил.

По коже, от кончиков пальцев, там, где меня касался Эрниль, вверх устремились мурашки. В венах потекла раскаленная лава.

Задержала дыхание.

Еще немного погреться в тепле твоих рук... Нет. Нельзя.

Этот момент я сохраню в памяти и, когда станет совсем тоскливо, буду доставать и смаковать...

Ровно три тяжелых удара неровно бьющегося сердца и потянула на себя руку, высвобождаясь из захвата:

– А я– нет. – облила полным ледяного высокомерия взглядом.

Я — хорошая ученица.

– Скажи... – внезапно Эрниль гулко сглотнул и слегка побледнел. Волнуется? В тот раз волнением и не пахло. Он точно знал, что делает...

Глава 4

Память меня перенесла в тот самый день, разделивший мою жизнь на До и После.

После которого моя жизнь и розовая пелена, сквозь которую я смотрела на мир счастливыми глазами, разбились.

Осколки обросли мясом, но, до сих пор, больно ранят. Саднят. А нанесенные ими раны – кровоточат.

Я вспоминала ту ночь накануне, после которой я с трудом продрала глаза, и, летая на крылья, стремительно собиралась на пары.

Потому что проспала.

Потому что вернулась поздно, почти под утро.

Ведь его поцелуи были такими сладкими, а руки– такими жадными, такими сильными, и безумно, обжигающе нежными.

Потому что его объятия — были самими желанными в мире и в них я растворялась, теряя себя.

Мы никак не могли расстаться.

А первая пара должна была быть как раз у магистра Шонкара.

Свою «милую» соседку по комнате, разбудившую меня. С такой скоростью я собиралась на занятия впервые!

Как я ворвалась в непривычно гудящий, словно растревоженный улей, огромный, сводчатый холл академии и все моментально затихли. На меня устремились все взгляды.

И вязкую, густую тишину, легшую тяжелым покрывалом на плечи. Тишина стояла такая, что урони иголку– услышишь.

Как по спине пробежал холодок и сердце кольнуло тяжелым предчувствием.

Вспоминала, как я медленно шла, растерянно озираясь по сторонам, и студенты волною отшатывались, давая дорогу.

Как они смыкались стеной за моей спиной, а в конце пути меня ждал неприступный, неожиданно холодный Эрмиль.

Как толпа окружила нас плотным кольцом, оставив вокруг нас небольшой свободный пятачок.

Нелепые обвинения и слова, с ядовитой насмешкой просвистевшие последним, мощным ударом палача:

– Неужели ты думала, что я женюсь на тебе? Я разрываю помолвку!

Торжествующий взгляд и оскал победительницы.

Моей «соседки»...

Тогда я и представить себе не могла, что именно магистр Шонкар с непривычной отеческой теплотой будет меня выхаживать несколько дней, когда магия вышла из под контроля и я едва не выгорела.

Так что - да. Я была рада услышать о Шонкаре, пусть Боги даруют ему долгих лет.

Мы иногда, реже, чем хотелось бы, разговаривали по кристаллу связи, Но они безумно дороги и здесь быстро выходят из строя — в горах магический фон не стабилен, а здесь, возле пустыни, и вовсе зашкаливает.

Вся одежда висела на, с виду тощей высокой, фигуре Шонкаре — он производил впечатление вечно взъерошенной метлы. Старого, вечно недовольного человека. Самый злобный из всех преподавателей в нашей академии. Но и давал он столько, что в голове не укладывалось.

Я его ненаживу. Временами. Слишком требовательный, слишком ворчливый. Но маг и учитель — потрясающий!

Противный, занудный, но это всего лишь маска, за которой прятался сильный, добрый и ранимый человек.

Те, кто выдержал первые два курса обучения в академии, получили потрясающего наставника.

Мне повезло больше: для меня Шонкар стал не просто наставником.

Он заменил мне отца, которого я не помнила.

Именно слова