Огнев на линии любви - Лина Коваль Страница 43

– Нет, что вы, – она краснеет. – Откуда? Просто… по телевизору сюжет видела.

Мы с Катькой многозначительно переглядываемся. Давно уже поняли, что медсестричка наша не из простых, хоть и работает здесь на общих условиях. И сережки у нее стоимостью с мою двухкомнатную квартиру. В интернете нашли такие же.

Молча смотрю в потолок и слушаю уже привычные всхлипы справа, от Женечки. Жалко ее становится, сил нет.

Душа болит.

– Успокойтесь, пожалуйста, – мягко просит Ника. Голос у нее завораживающий и сказочный. Ей бы курс доллара на радио озвучивать. – Врач ведь сказал: если будете беречь себя, ребеночка обязательно сохраните, но нужен позитивный настрой, а вы все время плачете.

– Это третий выкидыш подряд!..

Женечка снова ревет, и я вместе с ней. Не хочу, но такая сентиментальная стала.

– Ничего еще не случилось. Кровотечение остановили. Отдыхайте, пожалуйста.

– Было бы из-за чего выть-то! – гогочет глупая Тамара. – У меня вон пятый нарисовался, уже чисткой не сотрешь. Говорила ведь паскуде проклятому: «Вынимай! Вынимай!» Чухоблох!..

Мы с Катькой переглядываемся и в унисон закатываем глаза.

Дую губы. Домой хочется. Надоело здесь.

Спокойными в нашей палате были только первые два дня. А потом к нам подселили вот это недоразумение: вечно кричащее, громко смеющееся и абсолютно не обладающее чувством такта и сострадания.

Ника, согласно очереди, переходит к койке Тамары, а я беру телефон и звоню Антону. Длинные гудки раздражают ужасно, но ответа так и нет.

Проверяю мессенджер: «Был шесть часов назад».

И где его весь день носит?

– Эх, красивая ты, медсестричка. Щечки как яблочки наливные, – пристает Тамарка теперь к Нике. – Медбрат-то есть у тебя?

– Нет, – по-доброму смеется девушка.

– А почему это? Они тут вон какие у вас ходят. Рослые, губастые, рукастые. Я б на твоем месте ой согрешила…

– У нас тут все серьезно, – с вызовом отвечает Ника. – Первым делом кольпоскопы, а мальчики – потом.

Уже и мы с Катей не выдерживаем. Хихикаем потихоньку.

Надо же такое придумать!

– Блин, – шепчу, убирая телефон под подушку.

– Не берет твой пожарный? – интересуется Катька.

– Нет…

– Тушит поди… кого-нибудь, – слышится из угла. – Так сказать… необремененную. Может, двойни испугался? Сейчас цены-то видели? Памперсы по цене трусов.

Я хмурюсь и пытаюсь сохранять самообладание. Катя с сочувствием на меня смотрит и злится.

– У тебя там вроде успокоительное капает, Тамара?

– Ага.

– Так успокойся уже!.. Достала!..

Ника, поправив голубую шапочку, улыбается в нашу сторону и плавной походкой идет к двери.

– Отдыхайте, девочки…

Вторая половина дня проходит как обычно.

В больнице вообще свой жизненный уклад. Сончас сменяется полдником и книгой, потом вечерние уколы, измерение веса и давления, ужин и долгожданный отбой. Осталось три капельницы.

– Я тебе кашу принесла, – улыбаюсь Женечке, заходя в палату.

– Спасибо.

– Ешь давай. Силы тебе нужны.

– Ой, не знаю… – Нижняя губа опять трясется. – Муж говорит, зачем тебе все это, Жека? Я тебя и так люблю, а я… переживаю… Без детей ведь семья ненастоящая?

– А я думаю, без любви семья ненастоящая, Жень. Посмотри… вон, – киваю в угол, где, словно злобная паучиха плетет паутину, Тамара громко вяжет на спицах. – Детей много, а любви нет. Тоже ничего хорошего. А вы… милые такие. И муж у тебя хороший, ты фотографию показывала. Все еще будет, Жень. В жизни главное – верить. Я, знаешь, сколько по больницам ходила? Богу молилась каждый день, а теперь вот… – поглаживаю подросший за эту неделю животик. – Двойня у нас с Антоном!..

– Спасибо, Есь, – она приступает к ужину, приподнявшись над тумбочкой. – Я правда постараюсь…

Ближе к десяти часам вечера телефон призывно мигает, а на экране появляется фотография моего любимого спасателя и смайлики в виде огонька и ключика. Ответив на звонок, сразу иду в темный коридор и прикладываю телефон к уху:

– Антон… Ты с ума сошел?..

– Блин. Погоди, Фюрер, – говорит он тихо-тихо.

В трубке слышатся помехи, а потом снова молчание. Остановившись в небольшом закутке у окна, разглядываю заснеженные сверкающие березы и украшенную к Новому году елку в центре медицинского городка.

– Все, – вздыхает. – Можешь отлюбить мой мозг, как следует. Только ласково… я устал.

Грустно улыбаюсь и понимаю, что больше всего на свете хочу к нему. Потереться носиком о сильное плечо и уснуть на нем сладко.

– Ты дома? – спрашиваю уже нежнее.

– Я… Дома.

– Как твоя «Ямаха»?

– Мм. Делается… – без энтузиазма отвечает.

– Это хорошо.

Между нами возникает неясная тишина. Не такая, как обычно. Неуютная, что ли. Хочется ее поскорее прервать:

– Антон.

– М?

– Ты меня любишь? – спрашиваю шепотом.

– Люблю, – хрипит.

Запахиваю халат поплотнее.

– Я тебя тоже люблю. – Умиротворенно вздыхаю, а потом представляю его дома. Расслабленного, полураздетого, в окружении рыжих котов. – Антон? – зову.

– М?

– Я соскучилась. По тебе и по Искорке с Васькой. Они рядом?

– Рядом, – резковато отвечает.

– А сфоткай мне их, пожалуйста! – молю.

– Есь…

– Ну, Огнев!.. Сделай мне приятное… нетрадиционным способом.

– Традиционный мне как-то больше по душе, – ворчит недовольно.

– Традиционный нам пока не светит, – грустно вспоминаю о страшном силиконовом пессарии, который теперь всегда со мной. И в горе, и в радости. – Пожалуйста!

– Ладно… – рычит.

Отключается.

Постукивая пальцами по подоконнику, жду, а потом счастливо улыбаюсь, разглядывая довольные кошачьи морды. Приближаю изображение, насколько это возможно, и соединяю пальцы, чтобы отдалить.

А потом… Внимание привлекает ночная сорочка, небрежно брошенная на кровать. Непонимающе смотрю сначала на нее, затем, опустив подбородок, на ту, что сейчас виднеется из-под халата.

По спине пробегает холодок, глухо стреляет в затылок.

Звонок. Прикладываю телефон к уху.

– Посмотрела? – тихо спрашивает Антон.

– Да. Меня еще врач попросил результаты самого первого УЗИ, – говорю не своим голосом, рукой разминая горло. – Можешь в комоде, в верхнем ящике, найти?

– Давай завтра… Ладно?

– Сегодня надо, Антош. Я вспомнила.

И снова странная тишина, природу которой я понимаю только сейчас.

– Фюрер… – предостерегающе произносит.

– Ты не дома, да? – пораженно спрашиваю.

– Есь…

– Не дома…

– Я просто не хотел тебя расстраивать. Погоди…

– Не дома! – выпаливаю на эмоциях и кидаю трубку.

Глава 45. Есения

– Не будь сукой, Еся! Знай, что общество одиноких милф тебя презирает. Так нельзя!.. – нудит в трубку Ленка.

Бесит.

Убираю книгу на тумбочку и опускаю ноги на пол.

– Как так? – злюсь.

– Ты ведь знаешь, что игнорирование – это такая скрытая манипуляция?

– Ты говоришь со мной как педагог с начальным образованием в сфере детской психологии. А я звонила, чтобы пожаловаться лучшей подруге на своего парня, который меня обманывает, – ворчу.

– Ах, подруге? Так вот, как твоя лучшая подруга, я тебе сообщаю: