Огнев на линии любви - Лина Коваль Страница 29

Проводив его взглядом, достаю из сумки телефон и читаю поток отборного дерьма от своего бывшего молодого человека:

«Ну и сука же ты, Зая!»

«С моим другом трахаешься…»

«С Антохой».

«Шлюха!»

На этой торжественной ноте я отправляю контакт «Саша» в черный список и на всякий случай чищу совместную переписку. А потом все же не выдерживаю! Возвращаю номер телефона в контакты и быстро печатаю:

«Сам шлюха!»

Вновь отправив его в бан, блаженно выдыхаю. Мама бы на такое сообщение сказала, что у меня проблемы с определением рода имен существительных, а я бы только улыбнулась в ответ. Зато правда!

– Это твоей маме, – возвращается Антон из магазина с небольшим букетом нежных светло-персиковых оттенков. – А это тебе, Есь.

Протянув мне один белоснежный гладиолус, смотрит на меня чуть иронично.

– Ну спасибо, – ворчу, по привычке ныряя в высокие бутоны носом.

Заметив пристальный взгляд на себе, смущаюсь и робко спрашиваю:

– Поехали?

Тут же тянусь к жестким губам и пытаюсь смягчить их поцелуем.

Добравшись до сада, оставляем «Субару» с гладиолусом на стоянке и идем внутрь.

В доме пахнет Новым годом и мамиными духами.

– Приехала? – спрашивает мама с кухни и, высунувшись в коридор, удивляется от неожиданности. – У меня там пирог лимонный горит.

– Мам, это Антон.

– Ваш тезка, получается, Антонина Ивановна.

Я закатываю глаза: насколько неуместно звучит эта шутка. Мой мужчина, кажется, и так это понимает, учитывая, что мама приспускает очки и внимательно изучает потенциального жениха.

С недовольством оценив подбитое лицо, смотрит на меня:

– Есения, а где Александр?

Теряюсь на секунду, и Огнев снова меня опережает:

– У нас рокировочка.

Рокировочка?..

Бью его пяткой по ноге, чтобы замолчал наконец. Больно-больно.

Из гостиной выплывает отец в своей любимой клетчатой рубашке и первым делом улыбается мне:

– Еся, привет, дочь!

– Привет, пап. Это Антон Огнев.

– Колоритненько, – кивает папа, обмениваясь с Антоном рукопожатием. – А где…

– Уехал, – чуть повышаю голос. – И хватит ставить меня в неловкое положение.

– Ладно, Антон Огнев, – строго произносит мама, возвращая очки на место. – Мойте руки, пожалуйста. И быстро за стол.

Пока она отправляется на кухню, чтобы проверить пирог, а отец возвращается в гостиную к любимому телевизору, моей ягодицы касается мужская ладонь.

– Просто обожаю педагогов!.. – без энтузиазма сообщает Антон и послушно открывает дверь в ванную комнату, чтобы помыть руки.

Глава 31. Есения

В центр стола прекрасно вписался привезенный нами букет. Я скромно наливаю чай, опускаю в него кусочек лимона и стараюсь отключить обоняние хотя бы на несколько часов. Стол, как назло, ломится от разнообразия.

– И где же вы, Антон, трудитесь? – спрашивает именинница, ухаживая за гостем.

Делает это, как всегда, с учительским выражением лица: «сейчас я спрошу с кое-кого домашнее задание и выставлю двойку в журнал».

– Я пожарный, Антонина Ивановна.

Замерев с тарелкой в руках, мама переводит строгий взгляд на меня.

– Оригина-ально, – тянет мой папа с сумасшедшей иронией.

Я невольно завожусь. Гораздо раньше, чем это обычно бывает на семейных ужинах.

– У тебя пирофобия, Есения? – обращается ко мне мама на полном серьезе.

– Что-что?

– Это боязнь пожаров, Есь, – усмехается Антон, с аппетитом приступая к еде.

– Нет, – грубовато отвечаю.

Конечно, сравнений, учитывая обстоятельства, не избежать, но издеваться над нашими отношениями я не позволю.

– А чем занимаются ваши родители, Антон?

– Мам, пусть он спокойно поест… Пожалуйста.

– Все в порядке, – мою коленку успокаивающе сжимает ладонь Огнева. – Родителей давно нет в живых, поэтому даже не знаю, как ответить на ваш вопрос.

– Простите, – чуть смягчается мама, видимо, ощущая общую неловкость. – А вы будете рыбный пирог? Вообще-то, мой пирог – любимое блюдо пожарных.

– Да вы что? – усмехается Антон, а я закатываю глаза от возмущения. – Спасибо! Тогда с удовольствием попробую.

– А у тебя как дела, Есения? – переключается на меня мама.

Поставив кружку с чаем на стол, пожимаю плечами.

– Все в порядке. Я работаю, у меня классное руководство плюс подготовка выпускников к экзаменам уже началась. В общем, скучать абсолютно некогда.

– Да уж. Представляю. Ученики нынче пошли… Одни оболтусы.

– Да они отличные! – возражаю. – Зачем ты так?

– Что же в них отличного? Я тоже бываю в школах. Сегодняшние подростки – это люди с минимальным опытом и максимальной верой в себя. Мозгов ноль, а гонора…

– Мама, перестань, пожалуйста! Мои дети – просто прекрасные, умные и образованные. Они любят читать и знают столько всего, что я иногда сама удивляюсь.

– Кому ты это рассказываешь? – высокомерно поправляет брошь на платье мама. – Я заслуженный учитель, а у тебя опыта сколько, Есения? Три года? Ты еще и не педагог… так, только начинаешь.

– Да уж, – не сдерживаюсь и язвлю: – А в твоем случае выгорание никто не отменял.

Антон тяжело вздыхает, отодвигает тарелку и, откинувшись на спинку стула, пьет компот из стакана. Наблюдает за нами молча.

Мама, как всегда, устраивает концерт по заявкам.

– Что ты такое говоришь? Адольф, нет, ты слышишь? Что говорит твоя дочь? Выпори ее. Немедленно. Ты отец или кто?

– Началось, – ворчит папа, убирая очки в карман клетчатой рубашки. – Что вас опять мир не берет? Еся, будь мудрее, извинись.

– Вот еще, – вскакиваю со стула и бегу в прихожую.

По лестнице быстро поднимаюсь на мансарду и, усевшись в кресло, громко всхлипываю от обиды в полумраке. Вот всегда так! Все наши разговоры заканчиваются скандалами. Раньше, еще в детстве, все было нормально, но потом на профориентации выяснилось, что мне ближе точные науки. Это было началом конца.

– Ну и чего ты убежала? – спрашивает Антон, заглядывая с лестницы.

– Я тут посижу, – продолжая всхлипывать, рассматриваю в трапециевидном окне черное небо. – Вы там без меня дальше.

Развернувшись, облегченно вздыхаю, когда слышу, как он поднимается на мансарду и плотно закрывает дверь.

Это и неожиданно и одновременно так долгожданно.

Не знаю, что бы стала делать, будь он как мой бывший. Если бы Огнев, как и Саша обычно, продолжил бы ужинать, а потом играть в карты с моими родителями, оставив меня здесь плакать одну?..

Я… Черт возьми, я так рада, что не ошиблась на этот раз.

Потянув меня за руку, Антон садится на мое место. Устраиваюсь сверху без приглашения и кладу голову на твердое плечо. Теперь мы оба любуемся вечерними объемными тучами. Хорошо становится. Спокойно. Даже мои обиды на маму отступают.

– И часто у вас так? – он спрашивает почти шепотом.

– Каждый раз…

– Где ты так нагрешила, Фюрер? Неужели руки перед едой не мыла?

– Я выбрала точные науки.

– Всего-то?

– Угу.

– Не представляю тебя без линейки в кармане… –