Огнев на линии любви - Лина Коваль Страница 24

class="p1">Обхватив ствол дерева, подтягивается, соблазнительно поигрывая мышцами на спине, и берется за ветку. Сменив положение ног, тянется к другой. Уже через минуту в моих руках оказывается пушистый комок. При ближайшем рассмотрении – рыжий с белыми пятнами.

– Как он здесь очутился? – спрашиваю пораженно.

Антон пожимает плечами.

– Рядом дачный поселок. Наверное, выкинули.

Всхлипнув, обнимаю котенка. Просто не представляю, каким надо быть человеком, чтобы оставить умирать такого малыша…

– Только не говори, что мы его заберем, – Антон накрывает ладонью нашу находку.

– Мы его заберем, – уверенно киваю.

Мой спасатель вздыхает так громко, что даже котенок пугается.

– Только не говори, что вот «это» будет ночевать у меня дома, – продолжает бухтеть.

– Я могу поехать к себе, – злюсь. – Если ты такой негуманный, – задираю нос и начинаю гордо удаляться в сторону «Субару».

– Я охренеть какой гуманный, – прилетает мне вслед. – Постелю вам с ним в гостиной…

Глава 25. Антон

– Твою мать… Су-у-ука!

– Что там? – Есения высовывается из ванной комнаты, запахивая шелковый халат, перевезенный на днях из ее квартиры.

Быстро обвожу взглядом заспанное личико и взъерошенные светлые волосы. Отпускает немного.

– Твоя кошка нассала мне в кроссовки, – сообщаю, складывая руки на груди.

Фюрер приподнимает тонкие брови и, закусив губу, лично проверяет испорченную обувь. Смотрит на меня с подозрением, будто это я слил не туда, чтобы обвинить бедное животное.

Серьезно? Усмехаюсь.

Затем, качая головой, Еся трясет указательным пальцем в сторону рыжей-бесстыжей твари.

Это, блядь, все наказание? Может, хотя бы за шкварник ее оттаскаем?..

– Теперь я понимаю тех, кто свез эту наглую морду в лес.

– Такое нельзя поддерживать. Уверена, Искорка не специально, Антон.

– Искорка, блядь, вообще не в курсе, кто хозяин в доме? – ворчу, натягивая старые кеды. – Пока у меня полнейшее ощущение, что я тут погрел место до ее появления. И до твоего, кстати, тоже…

Легкий смех плавно перетекает в ванную комнату.

Я вытягиваюсь и быстро пробегаюсь глазами по обстановке в прихожей. От количества обуви на каблуке дурно становится, на вешалке тоже будто раздевалка в театре драмы: три женских пальто, два плаща и куртка для прогулок.

Моя косуха стыдливо притаилась в углу.

Да и ладно. Подумаешь?..

Почесав заросший щетиной подбородок, затягиваюсь вкусным воздухом перед выходом из дома – смесь ароматов изысканных женских духов, утреннего секса и завтрака, приготовленного моей училкой.

– Ты долго еще? – спрашиваю в пустоту.

– Я? Пять минут… Не больше.

Блядь.

И как только она математичкой стала?

Ее пресловутые «пять минут» всегда растягиваются в минимум двадцать. И сантиметры она на глаз определять ни хрена не умеет. «Пятнадцать сантиметров». Ага! Просто оскорбительно, твою мать. Восемнадцать с половиной не хочешь?

Хорошо хоть в сумке линейку носит. Так сказать, мы с младшеньким отстояли честь, а потом заставили извиниться… Нам всем понравилось.

– Шевели задницей, Фюрер. Я не люблю опаздывать, – напоминаю, хватаясь за дверную ручку.

– Я, вообще-то, тоже, – бесится.

– Ага. Так и понял.

Игнорируя лифт, выхожу через общий балкон на лестницу и быстро спускаюсь. На улице по-осеннему морозно. Кеды жалобно поскрипывают. Прогреваю «Субару», направляя горячий воздух в ноги и нетерпеливо постукивая пальцами по рулю.

Через двадцать пять минут Есения Адольфовна гордо дефилирует через весь двор. Озирается, как обычно, будто квартиру в моем доме обчистила.

Откинув раздражение по этому поводу, размышляю о том, как же эта женщина умеет перевоплощаться: еще полчаса назад в моей ванной комнате стояла полуголая девица в шелковых трусах, а сейчас в машину садится серьезная леди в черном пальто.

– Давай поторопимся, милый, – чопорно выговаривает.

– Чего? – морщусь и демонстративно смотрю на часы.

Она… улыбается.

Снова специально мне жилы выкручивает, сучка. Член по привычке таранит ширинку. Обхватив теплую ладонь, выезжаю с парковки.

– Как у тебя на работе дела? – спрашивает осторожно после недолгого молчания.

– Нормально.

– Антон…

– Еся…

– Прости. Я знаю, что тебе неприятно молчать и скрывать от Саши, что мы…

Бросив на нее внимательный взгляд, снова смотрю прямо перед собой. Утренние пробки еще не начались. Мы плавно движемся по улицам сонного города и так же плавно лавируем в неприятном разговоре.

– Он ведь не дурак, – качаю головой. – Да и добряков вокруг полным-полно. Лучше, чтобы я с ним сам поговорил. Просто поверь мне, Фюрер.

Она опускает голову и разглядывает золотистую пуговицу на пальто.

– Давай еще немножко подождем, – просит, хорошенько подумав. – Саша… так переживал. Мне неловко. И перед тобой, и перед ним. Я ведь не знала, что так будет. Только я одна виновата…

Светофор загорается красным как никогда кстати.

– Ни в чем ты не виновата, – тянусь к ней и обхватываю хрупкие плечи.

– Ты ведь сам говорил, – дуется. – Я Сашу задолбила своими нравоучениями, а потом еще с тобой романы давай крутить.

– Нашла кого слушать, – закатываю глаза и целую мягкую щеку. – Доверься мне. Давай я сам поговорю с ним и больше к этой теме мы никогда не вернемся.

– Я… не знаю.

Она растерянно закусывает нижнюю губу, а я, услышав нервный звук клаксона позади, резко стартую с места.

На работу приезжаю вовремя. Не на полчаса раньше, как привык, но хоть не опоздал. Выйдя из машины, замечаю тачку Малыша. По пути в гараж быстро киваю ему, но зайти внутрь не успеваю.

– Антоха, а ты че так поздно-то? – слышу бодрый голос.

– Вроде как обычно. Привет, – оборачиваюсь.

– Привет, – Саня, остановившись, смачно зевает и потягивается. – Жизнь кайф.

– Ты че такой довольный? – прищуриваюсь.

– У Аньки сегодня ночевал.

– Из управления которая?

– Ага. Чего добру пропадать? Девка она хозяйственная. Такие щи вчера забабахала, закачаешься. Ей бы схуднуть немного – и вообще огонь.

– Значит, оставил идею вернуть Есению? – открываю дверь и киваю ему, чтобы проходил первым.

– Да с чего это? – пугается Зародыш. –  Еся – она особенная. Я люблю ее. Еся – для души. А Анька так. Чисто для тела.

– Какое у тебя распределение интересное… – раздраженно отворачиваясь к своему ящику. – А Анька-то в курсе?

Чувствую, как Саня нервничает.

– Ну ты прям ни дать ни взять – святой Огнев. А твои-то девки все в курсе, что ты дольше двух месяцев еще ни с одной не встречался?

– Что за бред? – уже злюсь, скидывая спецовку.

– Это не бред. Правда жизни, Антох. Я ж тебя как облупленного знаю. Ты долго быть с одной не можешь, сразу охотиться начинаешь.

Психанув, бросаю телефон и отправляюсь на приемку смены. Все движения и алгоритмы отточены годами. После утреннего развода у нас проходят теоретические занятия в учебном классе, затем практика – в спортзале.

– Антох, ты телефон забыл в