Покорение Дракона - Юлия Фим Страница 58

вокруг них непроницаемый купол. Несколько магических стрел, выпущенных со стороны бессмертных, мгновенно разбились о его поверхность, рассыпавшись золотыми искрами. Не давая подняться рокоту, Шэнь приглушил все звуки вокруг, оставив лишь голос Чживэй звучать чисто и громко.

– Я пришла договориться. Выслушайте меня.

Когда она убедилась, что все взгляды прикованы к ней, продолжила:

– У нас есть представительница темных Лин Цзинь, представитель красноволосой армии бессмертных Сюанцин, пусть подойдут представители светлых и желтобровых бессмертных.

Купол слабо дрогнул, пропуская внутрь фигуры Сюин и Юэхуэ. Сюин шагнула легко, с грацией хищной кошки, а Юэхуэ двигалась, будто окруженная ледяным сиянием.

Все они встали в круг для переговоров, что показалось Чживэй немного комичным, но она заговорила:

– Сюанцин может сдерживать Дракона столько, сколько потребуется. Мы верим, что можно убедить Великого Дракона не совершать преступления против этого мира или любого другого.

Юэхуэ тряхнула головой, готовая возразить, ее серебряные волосы взметнулись, от чего крохотные льдинки полетели в лицо присутствующим. Чживэй стерла одну со своего лица, но перебить себя не дала.

– И мы готовы вести переговоры с Драконом под вашим присмотром. Если что-то пойдет не так, у вас будет добро на то чтобы все закончить.

Бессмертная напряженно осмотрела каждого из них. Похоже, такая мысль не только не приходила ей в голову, но и была абсолютно новой.

– Это разумный выход. Никто не пострадает: ни вы, ни смертные, ни мир. Продолжим свои обычные жизни в союзничестве.

– Это большая опасность, – наконец сказала та. Казалось, что убеждала себя саму. – Дракон – воплощение Хаоса. Хаос уничтожает мир.

– Хаос и контроль – это всего лишь две равные части равновесия. Дракон олицетворяет первую, а мы, в союзе, вторую.

Бессмертная заколебалась.

– Это не только мое решение.

– Обсудите, – великодушно махнула рукой Чживэй.

Юэхуэ удалилась, оставляя после себя морозный воздух. Чживэй повернулась к Сюин.

– В ваши разборки я лезть не буду. Вот вам ваш Император.

Молчание опустилось тяжелым одеялом. Сюанцин и Лин Цзинь в замешательстве посмотрели на нее. Шэнь же глянул затравленно. Он все понял.

– Ах да. Друзья, меня убил Шэнь, – буднично сказала Чживэй, саркастичная улыбка искривила ее губы. – Так боялся потерять трон и силу Сосуда, что решил прикончить меня.

– Я… – Шэнь отступил на шаг назад, растерянный, одинокий. – Я готов принять весь твой гнев, Чживэй. Я жалел каждый день, каждое мгновение о своем выборе.

– Как благородно с вашей стороны, Император, – издевательски сказала Чживэй. – Такая честь. Его Величество дозволило мне злиться на него. Наверное, прямо сейчас сыграем свадьбу, до того я растрогана.

– Ты не понимаешь…

– Я понимаю, – она усмехнулась и сделала шаг к нему. – Ты лучше других знаешь, как хорошо я понимаю. Ты смог меня убить только потому, что я приняла другое решение, Шэнь. Не пожертвовала ни тобой, ни Сюанцином.

На его лице отразилось замешательство. Похоже, он и правда никогда об этом не думал.

В его руке засветился Небесный меч, ослепляющий, как белое южное солнце. Чживэй инстинктивно напряглась, готовая защищаться, но поняла, что Шэнь вовсе не собирался нападать. Он дрожал, растерянно оглядывая теперь уже бывших друзей. Лин Цзинь уже держала плеть, а взгляд Сюанцина был все равно что раскаленная лава.

– Я думал, ты любишь ее, – его слова разнеслись по всей Тенистой Прогалине и взорвались в холодном, гудящем от напряжения воздухе.

Чживэй, не в силах поверить своим глазам, смотрела вовсе не на мужчин, а на собравшиеся армии. Всех – даже желтобровых бессмертных – придавило незыблемой мощью. Все вжали головы в плечи.

Поддаваясь некоему внутреннему импульсу, Чживэй показала пальцем на Сюанцина, как бы говоря окружающим: «Это мой мужчина!» Ей одновременно стало смешно от всеобщего благоговения, но при этом и в животе запорхал десяток бабочек. Приятно хотя бы разок побыть неприкасаемой.

Сюанцин так и не поднял голоса, напротив, все замерли, чтобы расслышать его тихое:

– Я думал, ты защитишь ее.

Шэнь, к его чести, не был испуган, он смотрел на Чживэй в отчаянии.

– Я собирался сделать тебя императрицей. Вся Империя Чжао преклонила бы перед тобой колени. Тебя бы боготворили, я бы позаботился об этом.

«Как бы меня боготворили, если твоими стараниями все забыли мое имя?» Однако Чживэй не успела высмеять этот пассаж, потому что Сюанцин ответил раньше.

– Нужна ли только ей корона в твоей стиснутой руке?

Тьма, исходящая от Сюанцина, напомнила вихрями девятихвостую лисицу, но всего на мгновение, затем эти хвосты, потоки мрака, окутали светлого Чжао Шэня.

– Ты ничего о ней не знаешь! – Шэнь пытался разрубить этот плотный туман вокруг себя. – О нас!

– Я спрошу, – алые глаза пылали на бледном благородном лице Сюанцина, устрашающее спокойствие исходило от него. – А ты так и будешь думать, что знал. Даже умирая, будешь думать, что знал. А мог бы спросить.

– Ты… – Голос Шэня надорвался, лицо болезненно исказилось, но вдруг взгляд все-таки потемнел от гнева. – Болтун, заговаривающий зубы. Умри!

Шэнь выпустил всю накопленную внутреннюю энергию, та превратилась в сотни молний, нацеленных на Сюанцина.

И те превратились в ничто, испарились, словно развеянное облачко, а Шэнь упал на землю.

– Не тебе убить меня, человек.

Сердце Чживэй бешено забилось. Она станет свидетельницей гибели Шэня? Вот так? Чживэй почувствовала, как рука Лин Цзинь взяла ее руку, поддерживающе сжала. Никто не вступился за Шэня. Одинокий, распластанный, он лежал на земле.

А что такое смерть? Мгновение. Есть более жестокие способы причинить боль человеку. Чживэй уже собралась остановить Сюанцина, как поняла, что что-то пошло не так. Раздался всеобщий ах, отразившийся от толпы и усиленный, словно эхо.

Чживэй обернулась. Шэнь был жив, только волосы у него были отрезаны. Сюанцин нанес ему позор, который невозможно забыть. Какой император с короткими неровными волосами? Волосы – это гордость, драгоценность, данная родителями. Такая стрижка – все равно что выжженная на лице печать позора.

Однако не это вызвало у всех изумленный выдох.

Сюанцин тоже лежал на земле, вытянувшись словно стрела. Его лицо было бледным, губы сжаты в тонкую линию, глаза остекленели. Воздух вокруг него задрожал, мелкие камушки застучали по каменной площади.

Неужели хитростью Шэнь смог победить Сюанцина? Но быстро Чживэй поняла, что все намного хуже.

Из толпы темных пробивался Сяо До. Его лицо светилось триумфом, а в руке он держал белый ослепительно сияющий камень. Это был артефакт – Сердце Байлун.

Чживэй поняла теперь выражение: время замедлилось. Она словно попала в тягучее желе, собственные движения казались ей медленными и неповоротливыми, а окружающие застыли в комичных позах. Только было не до смеха.

Тонкая трещина, красная, как закатный свет, появилась на лбу Сюанцина и медленно побежала вниз по его лицу. За ней последовали другие, расходящиеся по телу, будто фарфоровая ваза вот-вот разобьется. Из трещин вырывались струи черного и золотого света, переплетаясь в хаотичном танце. Земля под Сюанцином начала трескаться, а воздух зазвенел.

Из его груди с громким треском вырвались два гигантских рога, словно Сюанцина проткнули насквозь. Затем показались когтистые лапы, и с каждым их движением из трещин на теле Сюанцина вырывался ослепляющий чернотой свет.

Поднялся ветер, Чживэй заслонила лицо руками и только услышала звук опадающей черепицы и треск поломанных деревьев.

Из разлома в Сюанцине появился Дракон. Зрелище было уродливое, неестественное, непостижимое. Как так – показался Дракон? Ведь он больше Сюанцина. Но именно это и происходило. Сначала – морда, затем его тело, извивающееся, словно река из гниющих растений.

Чешуя Дракона мерцала, словно ночное небо, усыпанное звездами. Его торжествующий рев разорвал воздух. Он оглушал. Сбивал с толку.

Сюанцин свернулся в позу эмбриона, опустошенный. Он весь дрожал, дыхание было хриплым.

Все еще… все еще удерживал купол. Чживэй восхитилась такой мощи и верности людям. Он все еще он пытался сократить количество жертв.

Дракон развернулся к Сюанцину. Их глаза встретились. В этот миг Чживэй поняла: если она что-то не сделает,