Книга пара - Сергей Александрович Калугин Страница 27

До места назначения мы шли молча, не разговаривая, не задавая вопросов. Спустя полчаса мы пришли к месту проживания девушек. Это был контейнер на мощных колёсах, обвешанный системой жизнеобеспечения. Колеса были парные, и находились на трёх мостах. Кабины водителя и окон не было вообще. Вокруг дома на колёсах был разложен полноценный лагерь – человек так на двадцать, а не на двоих. Нас со Шмелёвым посадили за небольшой столик, стоявший у входа в передвижную крепость. Одна из хозяек принесла нам какой-то запеченной еды. На тарелке лежала зелень, если можно назвать это зеленью, так как растения здесь были всех цветов радуги, кроме зелёного, и куски мяса, или чего-то похожего на консервированное мясное блюдо – не буду даже задумываться, что за зверь был обладателем этого.

– Вам немного еды, и размещайтесь в нашем лагере. – сказала Азала. Именно так её называла вторая девушка. Увидев даже небольшое гостеприимство, Шмелёв не удержался и, как кавалер перед кисейной барышней, начал кружиться и всячески ухаживать за хозяйкой. Меня такая картина немного смутила и я, взяв тарелку, молча удалился, присев на большое колесо, видимо от их машины. Оно лежало на краю визуально выделяющейся территории лагеря. Близился закат – первый закат, который я встречаю не связанный и не сидя в бочке, а в руках ещё что-то горячее и съедобное – совсем неплохо.

Фиолетовый цвет неба медленно менялся на зеленоватый. Цветы и растения, которые изредка пробивались через сухую почву, закрывали свои соцветия. Опускавшаяся ночная прохлада ощущалась небольшой дрожью, пробежавшей по спине. Волнами начинали появляться ночные песни разнообразных животных, птиц и насекомых. Голос переводчика из кармана разогнал всю суету ночного концерта.

– Я не мешаю? – прозвучало из телефона, и с этими словами из-за спины протянулась и оказалась перед моим лицом рука с глубокой миской. В миске был горячий напиток, пахнущий чем-то похожим на арбуз.

–Тави. Меня зовут Тави. Ты не злись на меня за мою агрессию сегодня в пути. Я не хотела причинить тебе вред. Меня так воспитали – всегда отстаивать суть священных писаний любыми способами. А ты своей болтовнёй подрывал суть писания.

– Да что я сказал такое?

– В священном писании говорится, что «зов предков» никто не способен разобрать, кроме обладателей древней крови, а таких на Гуларе не осталось. После великого взрыва города древних исчезли, остались только голоса древних, развалины городов и великая книга жизни.

– А что написано в этой книге?

– В этой книге вся жизнь Ларыков на Гуларе. Все законы, история, наука, учения, вся правда и суть.

Допивая кисло-солёный напиток, который почти остыл, я предложил Тави вернуться к доктору и её напарнице, с чем она с бесспорно согласилась.

Подойдя к столику, за которым продолжали сидеть Шмелёв и Азала, я услышал, как доктор распинался о своих героических походах к пескам Гизы, где он проводил сокрушительные и беспощадные раскопки. Этот болтун, давно лишённый общения с женским полом, отрывался на всю. Пока я сидел на колесе и медитировал с тарелкой еды, Шмелёв успел рассказать всё. Всю подноготную – что было, чего не было, кто мы и откуда, чем занимаемся, и сколько кисточек в его коллекции. Видимо после его подробного рассказа, убедившись, что такое даже сумасшедшему в голову не прейдет, Тави и решила подойти ко мне с примирительной тарелкой жижи. У девушек поменялся взгляд на нас – в их глазах мы теперь были как ценный экспонат для музея, только живой. Лишь бы в зоопарк не определили, ну или на опыты, как сделали бы у нас.

Азала пригласила нас в их дом на колёсах, сказав:

– На улице в ночное время без защитного поля может стать опасно. А внутри, в более спокойной обстановке, мы по возможности ответим на ваши вопросы.

Мы с доктором переглянулись и устремились вовнутрь. Зайдя в транспортёр, я был поражён его размерами, так как внешне он выглядел намного меньше. Транспортер делился на три части. Первая – силовая часть в виде подобия двигателя и кабины управления. Вторая – жилая часть, где находилось шесть капсул, похожих на спальные места, кабина с кучей вертикальных трубок, стол с ящиками над ним и вообще много закрытых шкафчиков. Но самое интересной была третья часть транспортёра, она занимала приблизительно половину всего пространства, и это была лаборатория. В ней было много трубок, склянок, кристаллов, шестерёнчатых механизмов, крупных и ювелирно маленьких, разнообразных аппаратов, назначение которых я даже не мог представить. Мне, как маленькому мальчику, хотелось бегать по лаборатории и, тыкая пальцем, спрашивать у тёти, зачем это нужно, зачем то нужно, почему это булькает и почему то трещит.

– Мы вам можем предложить занять одну из капсул сна, питание у нас в основном в готовых контейнерах которые, нам привозят каждые пятнадцать дней… А можно у вас взять кровь для проверки вашего опознания? А какой принцип работы вашего переводчика? – засыпала нас кучей вопросов Тави, на которые мы просто не успевали отвечать, а переводчик еле успевал их переводить. Нас же интересовал одни из главных вопросов: не находили ли они кого-то похожего на нас, возможно, слышали, что когда-либо это происходило, и знают ли они что-то про машину, способную перемещать в пространстве или времени. Но ничего конкретного на эти вопросы они ответить не смогли. Они сами на развалинах оказались всего полгода назад, сменив предшественников. И то, что было до них, нужно искать в архивных журналах, которые взять можно будет только утром, так как они находятся в отсеке на обшивке транспортника.

Мы разошлись по парам в разные углы лаборатории, устроив друг другу очередной перекрёстный опрос. И, судя по ответам, меня посетила мысль, что мы очень похожи как виды, а что ещё опаснее – как учёные. Потому что если они учёные, то непременно захотят сделать из нас своё открытие. Заряд телефона был на исходе, и я отвлёк Шмелёва от процедур, которые ему устраивала Азала. Она пыталась взять пробу всего, что получиться у доктора, чему он не особо сопротивлялся. Ведь он брал встречную пробу и у Азалы, для сравнения результатов. Стараясь не сильно отвлекать анализных фетишистов, я взял у Шмелёва зарядник и вернулся к разговору с Тави.

Узнать всё о целой планете за одну ночь невозможно, и от избытка информации, тёплого помещения и горячей еды у меня закрывались глаза. Встав,