Избранный. Часть 1 – Тихомирье - Сергей Нижегородцев Страница 24

– Бабушка говорила, что лес иногда закрывает путь тем, кого не хочет пускать, – произнёс Всеслав, вспоминая наставления Милавы.

Иван присел у корней дерева, провёл рукой по земле.

– А может, лес просто проверяет, достаточно ли мы упрямы, чтобы идти дальше? – он усмехнулся и выпрямился. – Или это просто дерево, которое решило лечь отдохнуть после сотни лет стояния.

Всеслав внимательно смотрел на знахаря, пытаясь понять, верит ли тот в собственные слова.

– И что теперь? Повернём?

– Зачем же? – Иван подошёл к лошади и потрепал её по шее. – Объедем. Здесь недалеко должна быть звериная тропа, которая выведет нас обратно на основную дорогу. Не первый раз лес пытается меня запутать.

Иван натянул поводья, и лошадь послушно остановилась возле небольшого родника, пробивающегося из-под замшелого камня. Всеслав почувствовал, как телега слегка качнулась, когда знахарь спрыгнул на землю.

– Передохнём немного, – сказал Иван, снимая с пояса берестяной туес. – Надо набрать свежей воды и подправить отвар. Дальше дорога пойдёт хуже.

Всеслав смотрел, как знахарь опустился на колени у родника и подставил туес под прозрачную струю. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь листву, рисовали на поверхности воды причудливые узоры. Родник тихо журчал, словно напевая древнюю песню без слов.

Юноша попытался приподняться, чтобы лучше видеть. Острая боль пронзила спину, вырвав из груди сдавленный стон. Тело, казавшееся чуть более послушным утром, снова напомнило о своей немощи.

– Лежи спокойно, – Иван обернулся, услышав стон. – Каждое движение сейчас отнимает у тебя силы.

– Надоело быть колодой, – прошептал Всеслав.

Иван вернулся к телеге с наполненным туесом. Достав из холщовой сумки мешочек с сухими травами, он бросил щепотку в воду и перемешал деревянной палочкой.

– Знаешь, Всеслав, – проговорил знахарь, продолжая колдовать над отваром, – когда-то давно я лечил старого охотника. Медведь располосовал ему ногу так, что кость наружу торчала. Все думали – не жилец. А он выжил, даже ходить начал. Правда, хромал сильно.

– И что? – Всеслав снова попытался повернуться, и снова боль заставила его замереть.

– А то, что когда я спросил, как он выдержал всю эту муку, он ответил: "Каждый день я представлял, как выхожу из избы и иду к лесу. Пусть хромая, но иду". – Иван подошёл к Всеславу и помог ему приподнять голову, поднося к губам туес с отваром. – Надежда, Всеслав, сильнее любого снадобья.

Юноша сделал глоток горьковатой жидкости. Травяной отвар разлился теплом по телу, притупляя боль.

– А если надежды нет? – тихо спросил он, глядя в небо сквозь ветви деревьев.

– Тогда её нужно выдумать, – просто ответил Иван. – И верить в неё крепче, чем в самую очевидную правду.

Всеслав замер, уловив треск веток где-то неподалёку. Чуткое ухо различило тяжёлые шаги – не звериные, человеческие. Он напрягся, инстинктивно пытаясь приподняться, но тело ответило лишь вспышкой боли.

– Кто-то идёт, – прошептал он, вцепившись пальцами в край телеги.

Иван неторопливо отложил туес с отваром и прислушался. Морщины на его лбу разгладились, когда он уловил ритм шагов и приглушённые голоса.

– Не тревожься, – спокойно произнёс знахарь. – Скорее всего, охотники или странники, как мы. В этих лесах редко встретишь разбойников – слишком близко к казачьим заставам.

Всеслав не разделял его спокойствия. После набега на деревню любой чужак вызывал в нём тревогу.

Шаги приближались, и вскоре из-за поворота тропы показались люди – пятеро мужчин в кожаных кафтанах, подпоясанных широкими ремнями. На плечах – короткие луки, у поясов – кривые ножи. Северные Казаки – Всеслав узнал их по характерным шапкам с меховой опушкой и нашивкам на рукавах.

Иван бросил на пришельцев осторожный взгляд, но продолжил заниматься отваром, словно ничего не произошло. Только рука его незаметно скользнула к поясу, где висел тяжёлый нож.

– Доброго дня, путники, – произнёс передний казак, высокий мужчина с русой бородой, заплетённой в две косицы. – Далеконько забрались.

– И вам не хворать, – отозвался Иван, слегка поклонившись. – Путь наш к Медвежьему урочищу лежит.

Казаки переглянулись. Младший из них, безусый юнец с веснушчатым лицом, присвистнул.

– К ведьме, что ли? – спросил он, но тут же получил тычок под рёбра от старшего.

– Не твоего ума дело, Заруба, – оборвал его бородач и снова обратился к Ивану: – Что за хворого везёте?

Всеслав лежал неподвижно, прислушиваясь к разговору. Он чувствовал на себе изучающие взгляды казаков и старался дышать ровно, словно в забытьи.

– Сынок мой, – солгал Иван без запинки. – Лихорадка его скрутила, жар не спадает. Слыхал я, что бабка Полинка знает травы от такой хвори.

Старший казак кивнул, но глаза его оставались настороженными.

– Мы от заставы Волчий Клык идём, – сказал он, оглядывая телегу. – Тревожно в лесах стало. Ловчие объявились – душегубы окаянные. Деревню одну дотла спалили, людей увели.

Старший казак сделал шаг вперёд, его взгляд скользнул по Всеславу, задержавшись на бледном лице юноши.

– Степан я, – представился он, поправляя висевший на поясе кинжал. – Атаманов сын. Что-то не похож твой парень на лихорадочного. Скорее на побитого смертным боем.

Всеслав почувствовал, как напряглись мышцы Ивана. Знахарь выпрямился, сжав в руке туес с отваром.

– Разве я должен отчитываться перед тобой, казак? – голос Ивана оставался ровным, но в нём появились стальные нотки. – Своя беда у каждого.

Степан прищурился, его рука легла на рукоять ножа.

– В наших лесах чужаков проверять – моя обязанность. Особенно когда они к ведьме путь держат. Может, вы от ловчих бежите? Может, на ваших руках кровь невинных?

– На моих руках только целебные травы, – Иван поднял ладони, показывая тёмные пятна от сока растений. – А парень мой болен не лихорадкой, ты прав. Сломал спину, когда с обрыва упал. Везу его к Полинке – последняя надежда.

Всеслав заметил, как дрогнуло лицо Степана при этих словах. Что-то человеческое мелькнуло в его суровых глазах.

– Знахарь, значит? – казак оглядел скромное одеяние Ивана. – А коли так, зачем другому знахарю помощь нужна?

– Не всякий недуг под силу каждому знахарю, – ответил Иван. – У Полинки дар особый. Я перед ней – что щенок перед волчицей.

Степан хмыкнул, но напряжение в его плечах немного ослабло.

– Ладно, езжайте, – наконец сказал он, отступая с тропы. – Но помните: в этих лесах всё видят и всё слышат. Соврёшь – найдут тебя, даже если под землю зароешься.

Казаки расступились, пропуская телегу. Когда Иван тронул вожжи, Степан неожиданно положил руку на край повозки.

– И ещё, знахарь. Коли парня спасти хочешь – торопись. Полинка нынче странная совсем. Говорят, скоро уйдёт она… туда, откуда не возвращаются.

Когда казаки скрылись за поворотом лесной тропы, Всеслав выдохнул. Напряжение, сковавшее его тело, медленно отпускало, оставляя после себя усталость и