Одно темное окно - Рейчел Гиллиг

Рейчел Гиллиг

Одно темное окно

Тихоням со множеством историй в головах

Их мечтам и кошмарам

Rachel Gillig

ONE DARK WINDOW

Copyright © 2022 by Rachel Gillig

Перевод с английского Вероники Борискиной

Иллюстрация на переплёте Fukkatsu Art

Художественное оформление Артёма Суменкова

© Борискина В.А., перевод на русский язык, 2024

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

Часть I

Карты

Глава первая

Мне было девять, когда в наш дом впервые пожаловали целители.

Дядя уехал вместе со своими людьми. Кузина Айони с братьями громко играли на кухне, и тетя не слышала стука в дверь, пока первый мужчина в белом одеянии не переступил порог гостиной.

У нее не оставалось времени спрятать меня. Я спала, растянувшись на окне, точно кошка. Когда тетя разбудила меня, ее голос охрип от страха.

– Ступай в лес, – прошептала она, отпирая окно и осторожно проталкивая меня через створку на землю.

Я упала не на теплую летнюю траву. Головой я ударилась о камень и моргнула, из-за тошноты и головокружения перед глазами замелькали темные очертания, а голову окутало красное липкое тепло.

Я слышала их в доме, их тяжелые и зловещие шаги.

«Вставай, – позвал голос в моей голове. – Вставай, Элспет».

Поднявшись на шатких ногах, я отчаянно устремилась к кромке леса за садом. Меня окутал туман, и хотя в кармане не было амулета, я побежала к деревьям.

Но голова болела слишком сильно.

Я вновь упала, и по шее потекла кровь.

«Они поймают меня, – мысленно закричала я, теряя рассудок от страха. – Они меня убьют».

«Никто не причинит тебе вреда, дитя, – прорычал он. – А теперь вставай!»

Я попыталась. Постаралась приложить все силы. Но слишком повредила голову, и после пяти отчаянных шагов – кромка леса так близко, что до меня доносился его запах, – я рухнула на землю в холодном, безжизненном обмороке.

Теперь мне известно, что последующие события – не сон. Они не могли им быть. Когда люди теряют сознание, им ничего не снится. А мне и вовсе не доводилось видеть сновидения. Но я не знаю, как еще это назвать.

Во сне в меня просачивался густой и темный туман. Я была в саду тети, как и мгновением ранее. Могла видеть и слышать – чувствовать запах, ощущать грязь под головой, – но я оцепенела, не в силах пошевелиться.

«Помоги! – тихо прокричала я. – Помоги мне».

В сознании отдавались тяжелые и спешные шаги. По щекам стекали слезы. Я вздрогнула, но не могла ничего различить, все вокруг расплывалось, будто я пыталась разглядеть что-то под морской водой.

Руки пронзила острая, яростная боль, а вены стали черными, словно чернила.

С моих губ сорвался крик. Я кричала до тех пор, пока мир вокруг не исчез – зрение меркло, пока все не обратилось во тьму.

Я очнулась под ольхой, укрытой туманом и густой зеленью леса. Боль в венах стихла. Каким-то образом мне удалось добраться до кромки леса даже с разбитой головой. Я сбежала от целителей.

Я буду жить.

Легкие раздулись, и я издала счастливый всхлип, пока разум продолжал бороться с грозившим захлестнуть меня приступом паники.

Только сев, я почувствовала боль в руках. И взглянула вниз. Ладони были исцарапаны и разодраны, пальцы замараны кровью в тех местах, где ногти, теперь покрытые землей, сломались. Почва вокруг оказалась разрыта, трава примята. Что-то – или кто-то – прижало ее к земле.

Что-то – или кто-то – помогло мне доползти сквозь туман до безопасного места.

Он так и не рассказал мне, как перенес мое тело, как ему удалось спасти меня в тот день. Это одна из его многочисленных невысказанных тайн, отрешенно покоящихся во тьме, за которой мы присматриваем.

Однако именно тогда я впервые перестала бояться Кошмара – голоса в моей голове, существа со странными желтыми глазами и жутким, вкрадчивым голосом. Минуло одиннадцать лет, и я его совсем не боюсь.

Даже если должна.

Тем утром я шла по лесной дороге, чтобы встретиться с Айони в городе.

Серые тучи омрачали мой путь, и тропа была скользкой от густого мха. Лес удерживал тяжелую дождевую воду, словно бросая вызов неизбежной смене времени года. Лишь редкие кусты кизила контрастировали с изумрудным глянцем – красно-рыжие оттенки ярко выделялись на фоне тумана, пламенные и горделивые.

Птицы вспорхнули из куста самшита, испуганные моей лишенной грации походкой, и вихрем взлетели ввысь, в туман, столь густой, что казалось, будто их крылья его вздымают. Я натянула капюшон на лоб, насвистывая мелодию. Одну из песен Кошмара, из множества тех, что он напевал в темных уголках моего разума. Старую, заунывную, нежную в тихом гомоне. Она приятно звенела в ушах, и, когда последние ноты сорвались с моих уст на тропу, мне стало жаль, что они уходят.

Я обратилась к задворкам сознания, ощупывая тьму. Когда мне ничего не ответили, засеменила дальше по дороге.

Тропа стала слишком грязной, и я шагнула в лес, задержавшись возле кустарника с ягодами – черными и сочными. Прежде чем съесть их, я выудила из кармана свой амулет, воронью лапку, и покрутила его в руках. Туман, задержавшись на краю дороги, прильнул ко мне.

Муравьи попались в липкий сок на моих пальцах. Я стряхнула их. Резкий вкус кислоты обжег язык, когда случайно проглотила нескольких. Я вытерла пальцы о платье, сшитое из такой темной шерсти, что она поглотила пятна целиком.

Айони ждала меня в конце дороги, сразу за деревьями. Мы обнялись, и она взяла меня за руку, разглядывая мое лицо под тенью капюшона.

– Ты ведь не сходила с тропы, Бесс?

– Лишь на мгновение, – призналась я, обращая взор к улицам.

Мы стояли на окраине Бландера, паутина мощеных улиц и магазинчиков страшила меня сильнее любого темного леса. Люди суетились, человеческие и животные звуки казались слишком громкими для моих ушей после стольких недель, проведенных дома в лесу. Перед нами промчалась карета, звук цокающих копыт резко отразился от старинных уличных камней. Мужчина тремя этажами выше выплеснул грязную воду из окна, и часть