Секретарь ЦК - Никита Васильевич Семин Страница 7

доработку материалы статей. После чего отправляюсь к товарищу Сталину на заседание Ставки. Там уже при необходимости сам делаю отчет по своей работе, или вот как сегодня — обсуждаю направление дальнейших действий на международной арене. Потом снова в информбюро — дать задания с учетом решений Ставки, и уже под вечер возвращаюсь домой. Неудивительно, то в каком-то смысле для моей любимой я «на фронте». А тут — лето скоро, пора отпусков, хочется на море покупаться, просто позагорать и ничем не заниматься. Ну и моральная усталость от войны есть. Пусть в Москве люди не слышат взрыва бомб или свиста пуль, однако у многих родные на фронте, по радио Левитан каждый день сводки зачитывает, ну и кладбища сильно увеличились за последний год. Все это вместе сильно давит на людей. Первое мая — вон даже в этом году не отмечали парадом, как и в прошлом. Решили отложить до победы и скорее всего осенью проведем, в честь годовщины Революции. Люди устали, и моя любимая не исключение.

— И куда ты хочешь поехать?

— Мне в Сочи понравилось, — сверкнула глазами Люда. — Но можно и снова в Крым. Там не такая провинция. Или — я с девочками общалась — на побережье Украины. В Мариуполь. Очень хвалили их пляжи. Еще можно в Одессу — там, говорят, неповторимый местный колорит!

— Ладно, — рассмеялся я, — ты пока определяйся, а позже с датами уточним.

— Ты — лучший! — тут же был я зацелован.

— Мы летом едем на море? — высунулся Леша. — Ура! Купаться! Там волны — у-у-у! Мне пацаны не верят, а мы фотографии сделаем.

Сын уже был достаточно большим, чтобы вполне взросло рассуждать, хоть и в школу еще не пошел. Люда говорила, что он этим в меня. Моя мама лишь подтверждала ее мнение, вспоминая мое детство. Ира пока что такое «море» не знала, но видя воодушевление мамы, заранее улыбалась и радовалась.

Заверив Алексея, что обязательно и фото сделаем, и мороженое поедим, я прошел на кухню. А там — мандарины с грушами в вазочке. С момента подписания договора с Турцией южные фрукты постепенно стали входить в обиход не только высокопоставленных партийцев, но и обычного народа. Вот и у нас на столе они все чаще и чаще появлялись, но я до сих пор еще иногда смотрю на эту картину — и не верю. Так отвык, что чем-то нереальным они первое время казались.

Быстро съев жареную картошку, я с удовольствием впился зубами в сочный плод, мысленно насвистывая незатейливый мотивчик. Люда в это время убежала в комнату — укладывать детей спать. Благостный вечер прервала длинная трель телефона. Междугородний звонок! И в такое время — кому я вообще понадобился?

Я быстро снял трубку, пока звонок окончательно не разбудил уже начавшую дремать Иру.

— Алло… — сквозь хрипы послышался знакомый голос. — Серег, ты слыш… ишь меня?.. лло!

— Да, слышу! — невольно повысил я голос, словно это могло помочь докричаться до собеседника.

— Это… орис. Серег… ей Палыч в больниц…

Шипение усилилось, а потом связь и вовсе оборвалась, оставив меня в растерянности.

Глава 4

Май — июнь 1939 года

После звонка я места себе не находил. Восстановив в памяти весь разговор, понял, что звонил Борис, и Королев почему-то оказался в больнице. Но что случилось? Первая мысль — британцы сумели выйти на него и как в прошлый раз устроили диверсию. Тут же позвонил в НКВД, запросив соединить меня с Лаврентием Павловичем. Там меня давно знали, поэтому тянуть с ответом не стали. Уже через пять минут я разговаривал с Берией.

— Нет, диверсий на объекте не было, мне бы уже доложили, — успокоил он меня с одной стороны, а с другой — что тогда с Королевым. — Я сейчас же свяжусь с полковником Ивановым, узнаю подробности.

— Буду рад, если потом мне сообщите — что там у них случилось, — попросил я.

— Хорошо, до связи, — коротко отозвался Берия и положил трубку.

Следующий час я был сам не свой, чем очень потревожил Люду. Рассказывать ей подробности не мог — все же секретная информация, просто сказал, что возникли проблемы на работе. Наконец снова зазвонил телефон.

— Инсульт, — сказал всего одно слово Лаврентий Павлович, после чего отключился.

Вот совсем не успокоил! Инсульт ведь и к смерти привести может, а без срочной медицинской помощи — так почти гарантированно человек умирает. На полигоне, как я знал, медики были. Но хватит ли их квалификации, чтобы помочь Сергей Палычу?

— Успокойся и поспи хоть немного, — гладила меня по спине Люда. — Сейчас ты все равно ничего не сделаешь, я правильно поняла?

— Да, — вздохнул я тяжело.

— Тогда выспись. С утра все и исправишь. Ты у меня справишься, я верю!

Не сказать, что ее слова меня успокоили, но в одном она права — прямо сейчас я ничего не могу сделать. И все подробности будут как раз к утру. Заставить себя заснуть я смог лишь через два часа.

Встал я с головной болью — не выспался. Быстро закинул в себя завтрак и кинулся в Кремль. В голове свербело, что без Королева ракетная программа сильно затормозится. Только бы он выжил! И не только из-за его важности, мы с ним и чисто по-человечески сошлись.

Добравшись до своего кабинета, я тут же запросил связать меня с Берией. Голос у Лаврентия Павловича был усталый — тоже не выспался, если вообще ложился.

— Его везут в Москву. К вечеру самолет должен прибыть.

— А что конкретно произошло? Из-за чего инсульт?

— С ним твой друг, Черток, в сопровождении — у него и узнаешь подробности, — отмахнулся он от меня.

Только продиктовал время прилета самолета и аэропорт, после чего сбросил звонок. Ну и ладно. Похоже, больше я от нашего чекиста ничего не узнаю.

Сосредоточиться на работе после таких новостей было непросто. Но все же удалось волевым усилием переключить себя на просмотр подготовленных для информбюро статей. Основной упор в них мы делали на правильное освещение событий на Дальнем Востоке, а то англичане уже начали поднимать волну, будто мы бросили своих граждан, скромно замалчивая о моральной стороне действий японской армии. Ну а мы про их попытку геноцида не молчали, заодно пропагандируя стойкость и мужество советских