Воин-Врач - Олег Дмитриев Страница 25

— Есть, как не быть. Хочешь — сейчас поведаю, или до стола доберёмся? — в животе у Гната при словах и, наверное, мыслях о еде, предательски застонало.

— Начинай уже, не тяни душу-то. Верно, много новостей, раз аж сюда пришёл? Как раз по дороге продолжишь, — князь уже плескался над кадушкой, не забыв и про хвойно-дубовый отвар.

— На ушах город стоит, Слав, — начал друг. Ещё с раннего детства они звали друг друга «Гнатка» и «Славка», и когда вслед за ушедшим к Богу отцом княжич стал князем Полоцким, менять эту привычку не стали.

— Попы́ византийские шустрят: заутреню наладились во здравие твоё творить. Народ говорит: по десяти кун стоит нынче в Софию попасть, а к алтарю ближе — на гривны счёт идёт, десятками, — продолжал он, подавая Всеславу одежды.

— Ну, в этих сомневаться грех было. Чтоб из любого пустяка себе пользу да прибыток найти — в том они великие мастера, опытные, — кивнул князь.

— Антоний тоже удивляет народ, — продолжал Рысь, доставая из-под лавки Всеславовы сапоги. — Полночи чернецы-монахи по Подолу кружили, а поутру потянулись к обители телеги. С бабами!

Видно было, что эти новости поразили его значительно сильнее, чем продажа билетов на церковную службу.

— На торгу судачили, мол, сдал совсем настоятель, седина, мол, в бороде давно, вот и беса в ребро дождался. Виданное ли дело — баб, да в мужскую обитель? — с трудом удерживал вроде бы равнодушное выражение на лице Гнат.

— Никак, хороши молодки? — улыбнувшись, уточнил Всеслав.

— Да где там⁈ Старухи да вдовицы сплошь древние! Из них пара-тройка, говорят из старых, травницы, — понизив голос, добавил он важное.

Я только порадовался за здешнего коллегу-главврача, что не стал тянуть и начал работу по вчерашнему плану сразу же, едва добрался до обители. То, что на общественное мнение ему было трижды наплевать, тоже воодушевляло. Сам всегда именно так и поступал. Надо будет не забыть через седмицу-другую посетить их с визитом, может, подсказать-помочь чем.

— А уж о тяжбах вчерашних на торгу разговоров, — хитро закатил глаза Рысь, — забывают, зачем пришли! Не нарадуется народишко князю новому, честному да справедливому. И вдов порочить да разорять не попустил. И торгаша-подлюку, что в голодных смертях детей виновен, на чистую воду вывел. Там ночью сунулись было одни на подворье Микулино, на дармовщинку-то. Так их соседи едва на рогатины не подняли, на всю улицу вой стоял, что это теперь не купцово добро, а княжье, и его хитить не дадут!

— Отдарить бы соседушек тех за добро по чести, — чуть прищурился Всеслав на друга. Уже будто зная ответ.

— Да сделали, сразу, — отмахнулся Рысь, не обманув ожиданий. — Там пара моих была, они бы и без соседей справились, конечно. Но, как погнали те ворьё от ворот, вышли на видное место, напугав там всех, да по полгривны на дым вручили, твоим именем, да с добрым словом.

— Молодцы, сам тоже похвали их за дела верные, — кивнул князь серьёзно.

— Я уже, — доложил Гнат. — Если бы довелось им с твоих рук получить памятку малую, безделицу — вовсе крылья б выросли, и у них, и у прочих дружинных.

— Найди мечи того дурака вчерашнего, — согласился Всеслав. — Перед обедней выстроишь на площади у Софии наших. Слова скажу да отдарюсь за добро.

Гнат кивнул. Не подумав о том, что князь начинал встраиваться, как говорили в моё время, в здешнюю повестку с похвальной и завидной скоростью. Мне и самому это было в новинку, но память Всеслава говорила, что молву подкармливать-приручать важно и нужно с нова́, с первых дней. Вот тебе и политтехнологии отсталого Средневековья.

— А уж про бой-то разговоров! Каждый божится, что либо сам на дворе за плечом твоим стоял, либо сват его. Как ты ловко меч-то к небу вскинул нарочно, чтоб Дед-Солнце блеснул отражением да глаза змеиные северянину выжег! А ты в тот самый миг — хвать! Да своей рукой жало-то гадине и вырвал, только юшка во все стороны полетела! — Гнат явно передавал-копировал чьи-то слова и эмоции, сам он был гораздо сдержаннее.

Интересно народ изложил, нарочно так не придумаешь, наверное. Дескать, князь специально, чтобы меча не пачкать, своими руками язык поганый из пасти северянина вырвал, да ещё и зубья ему повышибал так, что они по-над всем двором летали. Рысь своими глазами видел с десяток разных клыков, резцов и даже коренных, что гордо показывали зевакам рассказчики. Правда, там попадались и овечьи, и конские, но зрители к деталям не придирались — раз князь выбил злодею лошадиный зуб, значит, так и надо было. Мало ли какие они растут у тех, кто смеет на Киев пасть разевать? Тот Йорген, поди, и вовсе нечистому душу продал, а то и кому из своих старых, северных демонов, а от этого, как всем доподлинно известно, могут запросто и рога с копытами вырасти.

— Ещё чем позабавишь? — поинтересовался Всеслав, кивая бессменным Вару и Немому, проходя мимо них по темноватому коридору.

— К Домне присмотреться надо, княже. Вчерась пошла в гости к Анне, кузнецовой вдове, подружки они вроде как. А на обратном пути в проулок нырнула — и пропала начисто. Парень, что за ней глядел, не первый год в Лютовом десятке, я ему верю. Сказал — только пустельга оттуда вылетела. Ни в одном из дворов не было поварихи, проверили. Нечисто дело, Слав, — разумеется, напуганным или взволнованным Рысь не выглядел. С князем они прошли такое, по сравнению с чем превращение какой-то бабы в хищную птицу — так, баловство. Один тот ливень из торковых стрел чего стоил. Но чуйка его была феноменальной. И если сейчас она говорила, что к зав.столовой стоило присмотреться, то именно так оно и было.

— Лады, Гнатка. Сейчас и глянем. Мне с первого дня кажется, что уж больно лишку знает она для кухарки. Умна, хитра, красива, чем чёрт не шутит. А места тут для нас новые, это ж как посреди незнакомого леса лагерем встать. Только хуже. В лесу хоть знаешь, кого бояться надо. А тут каждый третий — враг*, — я даже вздрогнул внутри, кажется, когда узнал строчки Высоцкого про тревожный дом у дороги.

— Как бы не каждый второй, княже, — хмуро согласился