Григорий Зиновьев. Отвергнутый вождь мировой революции - Юрий Николаевич Жуков Страница 29

Какие тому доказательства Ленина? Вот они: «Зиновьев имеет бесстыдство утверждать, что партия не опрошена и что такой вопрос “не решается десятью человеками”. Подумайте только! Все цекисты знают, что на решающем собрании присутствовало большинство пленума (здесь Ленин снова допускает ошибку — присутствовало лишь 8 членов ЦК из 21 и 2 кандидата в члены из 8, то есть всего 10 из 29; возможно, он посчитал всех приглашенных, не входивших в ЦК, — Ю. Ж. )… И вот после решения ЦК… член ЦК имеет наглость писать: “партия не опрошена”, “такие вопросы десятью не решаются”».

Владимир Ильич продолжал гнуть свою линию; «Каменев и Зиновьев выдали Родзянко и Керенскому решение ЦК своей партии о вооруженном восстании и о сокрытии от врага подготовки вооруженного восстания, выбора срока для вооруженного восстания. Это факт. Никакими увертками нельзя опровергнуть этого факта. Двое членов ЦК кляузной ложью перед капиталистами выдали им решение рабочих. Ответ на это может и должен быть один — немедленное решение ЦК.

“Признав полный состав штрейкбрехерства в выступлении Зиновьева и Каменева в непартийной печати, ЦК исключает обоих из партии”»81.

Столь ярый гнев Ленина был порожден опасением, что любая мелочь, любое слово, особенно в газете, может погубить революцию в зародыше. Скорее всего, он знал — начальник Петроградского военного округа полковник Г. П. Полковников утром 30 (17) октября отдал приказ разместить броневики с полным боевым комплектом у зданий Государственного банка, Центрального почтамта, телефонной станции, Николаевского (ныне Московского) вокзала. Знал и о том, что в середине того же дня из Могилева, где находилась Ставка, в столицу прибыл Керенский, заявивший, что он собирается «лично руководить всеми действиями в деле подавления большевистского мятежа, если бы таковой начался».

Вот поэтому-то Ленин так торопил всех. Делал из Зиновьева и Каменева «мальчиков для битья» лишь ради воздействия на остальных членов ЦК, добиваясь от них решения не откладывать восстание до начала работы съезда Советов. Но все же просчитался.

Собравшиеся на очередное заседание 2 ноября (20 октября) члены ЦК первым вопросом обсудили последнее послание Ленина. Но как показали их выступления, далеко не все прислушались к своему лидеру. Поддержали требование Владимира Ильича только четверо.

Дзержинский — «потребовать от Каменева полного отстранения от политической деятельности, принимая во внимание, что Зиновьев и без того скрывается и в партийной работе участия не принимает».

Троцкий — «создавшееся положение совершенно невыносимо и недопустимы письма в ЦО… считает, что отставка Каменева должна быть принята».

Иоффе — «предлагает заявить, что Зиновьев и Каменев не являются членами ЦК».

Сокольников — «не принимал участия в заявлении редакции по поводу письма Зиновьева и т. п., считая это заявление ошибочным».

Не согласились с Лениным также четверо.

Сталин — «предложение тов. Ленина должно быть разрешено на пленуме и предлагает в данный момент не решать».

Милютин — «присоединяется к мнению тов. Сталина, но доказывает, что вообще ничего особенного не произошло».

Урицкий — «по вопросу о Каменеве и Зиновьеве тоже требует передать вопрос на рассмотрение пленума».

Свердлов — «ЦК не имеет права исключать из партии, считает, что вопрос должен быть разрешен сейчас, собрание достаточно авторитетно и должно дать ответ и на заявление Ленина, и на заявление Каменева о выходе из ЦК. Отставка Каменева должна быть принята».

Результат тут же последовавшего голосования оказался неблагоприятным для Владимира Ильича. Большинством в шесть голосов постановили: «Вменяется в обязанность Каменеву и Зиновьеву не выступать ни с какими заявлениями против решений ЦК и намеченной им линии работы»82.

Три с половиной года спустя Сталин поведал о разногласии и объяснил, почему оно возникло. Выступая 23 апреля 1921 года на собрании, посвященном 50-летию Ленина, сказал: «Я хотел бы только отметить одну черту, о которой никто еще не говорил, это — скромность товарища Ленина и его мужество признавать свои ошибки…

В 1917 году… у нас в ЦК в Петрограде было решено… созвать съезд Советов, открыть восстание и объявить съезд Советов органом государственной власти. Ильич, который в то время находился вне Петрограда в подполье, не согласился с ЦК и писал, что эту сволочь (Демократическое совещание) надо теперь же разогнать и арестовать… Мы же, практики, считали, что невыгодно тогда было так действовать… И несмотря на все требования Ильича, мы не послушали его, пошли дальше по пути укрепления Советов и довели дело до съезда Советов 25 октября, до успешного восстания. Ильич был уже тогда в Петрограде. Улыбнувшись и хитро глядя на нас, он сказал: да, вы, пожалуй, были правы»83.

Так Сталин подтвердил, что ЦК отклонил требование Ленина, согласившись с Зиновьевым и Каменевым о необходимости начать вооруженное восстание только после открытия Второго Всероссийского съезда Советов.

Больше о «штрейкбрехерстве» Зиновьева и Каменева тогда никто не вспоминал. Ни Ленин, ни члены ЦК. Весьма вероятно, не без оснований. Ведь уже 3 ноября (21 октября), на следующий день после обсуждения писем Владимира Ильича, тайна большевиков стала секретом Полишинеля. Петроградская газета «Антант», издававшаяся на французском языке, который отлично знали бывшие политэмигранты, опубликовала интервью с «одним из лидеров максималистов», то есть большевиков.

«20 октября, — якобы сказал неназванный человек, — несмотря на опасения буржуазной прессы, будет спокойным. Мы выйдем на улицы 25 октября, в час, когда петроградский съезд Советов сформирует революционный парламент, на который мы будем опираться… После падения Временного правительства, не способного разрешить все трудности настоящего времени, мы провозгласим диктатуру пролетариата. Министерству, список которого уже составлен во главе с Лениным и Троцким, будет поручено вытащить страну из тупика, в котором она находится. Опираясь на Советы, новое правительство не подпишет немедленного мира, противоречащего нашему революционному идеалу. Но мы объявим о немедленном перемирии на всех русских фронтах, чтобы прекратить страшную бойню. Мы сможем тогда сразу же провести планируемые крупные социальные реформы, среди которых на первом месте передача земли крестьянам… Если мы натолкнемся на отказ Германии, то объявим войну, революционную войну до победы за наши идеалы…»84.

Кто же был этот таинственный «один из лидеров» большевиков? Сам ли Ленин, или Зиновьев, Каменев, Троцкий, а может, кто-либо из членов ЦК? Неизвестно. Но, вполне возможно, никакого человека, давшего интервью, просто не было. Заметку подготовили во французской военной миссии по заданию из Парижа? Может быть, может быть. Во всяком