Дневник Кристины - Алексей Владимирович Сабуров Страница 42

– Погодите, – перебил ее фотограф, – истории требуют времени и внимания. На скорую руку только рилсы штампуют.

Мария хихикнула. Но он тут же отпарировал:

– А что, я в этой индустрии пятьдесят лет, слежу, что происходит. Давайте встретимся, и вы мне все подробно расскажете?

– Вы меня кадрите? – с удивлением произнесла она.

– Да бросьте. Как умерла моя жена пять лет назад, ни с кем кофе не пил. Сейчас, говорят, это модно стало. Вот бы проверить?

«Вот вредный дед», – подумала Мария. Но она ведь точно так же хотела использовать его для своих целей.

– Конечно, – бодро произнесла она. – Я сейчас возле вашего бывшего фотоателье. Вы далеко живете? Можем встретиться сейчас в кофейне поблизости.

– Э, нет. Я не готов к свиданию вот так. Мне нужно побриться, помыться…

Шубина подавила рассерженный вздох.

– Тогда когда вам будет удобно?

– Давайте вечером, часиков в шесть?

– И где?

– Это уж на ваш выбор, я могу ошибиться.

Мария вспомнила свою встречу с заказчицей в кофейне в людном торговом центре. Меньше всего ей хотелось оказаться с Валентином Измаиловичем наедине в укромном заведении.

– В «Гринвиче» есть отличное место. Вам удобно будет добраться из любого уголка города. Я вам скину локац… эсэмэс.

– Лучше отправьте в «Вотсап».

– А, ну да, вы же даже «Инстаграмом» [2] пользуетесь.

– До вечера, Мария.

Она закатила глаза (хорошо, что собеседник ее не видел) и ответила максимально деловым тоном:

– До встречи.

* * *

Она представляла себе престарелого ловеласа в модной тридцать лет назад гавайской рубашке с расстегнутым воротом, обнажающим седую волосатую грудь. Но пожилой фотограф оказался современно одет в синие с потертостями облегающие джинсы, черный джемпер, обтягивающий его поджарое тело даже без намека на выпирающий живот, и красные кроссовки. Голова его была свежевыбрита, поэтому явная лысина была совсем не заметна. Очки без оправы с чуть заметными стеклами окончательно придавали ему вполне моложавый вид.

«Да он вполне мог рассчитывать на успех», – совсем неожиданно мелькнуло в голове. Никита, и тот мог бы в чем-то ему позавидовать.

– Мария, я рад познакомиться, – сказал фотограф, блеснув белыми ухоженными зубами.

– Добрый вечер, я тоже, – почти не соврала она.

– Ну, что посоветуете взять?

– Я догадываюсь, что вы продвинуты в кофейном меню так же, как и в остальном.

Хейфец улыбнулся:

– Давайте оставим догадки для археологов. Я буду то, что вы выберете.

– Я за обычный капучино, без выпендрежа.

– Ну тогда два. И какой-нибудь круассан. Вы не против?

Они сделали заказ и в ожидании напитков с интересом рассматривали друг друга, как будто на настоящем свидании.

Официант поставил чашки на стол.

– Ну, рассказывайте вашу историю, – наконец сказал фотограф.

Мария для пущего эффекта положила на стол обрывок фотографии, который утром отклеила из дневника.

– Вот эту девушку убили в две тысячи пятом году.

Ее собеседник взял фотографию и внимательно рассмотрел.

– Юная, красивая. За что?

– Ее звали Кристина. Убийство приписали ее сокурснику, такому же юному, как и она. А еще на него повесили двенадцать пропавших за год девушек, примерно того же возраста. Я купила дом, где она жила, и случайно нашла ее дневник. Не могла оторваться – так эта девчонка была хороша в своей наивности и жажде жизни. Мой шок не описать, когда я узнала о случившемся. – Мария посмотрела прямо в глаза Хейфеца. Тот был серьезен, совсем не как во время знакомства. – Она встречалась с молодым человеком. Да что там, она была в него влюблена. Но тот напал на нее и попытался изнасиловать. Кристина, не будь дурой, бросила этого… парня. А через несколько дней ее тело нашли во дворе соседнего дома с четырьмя ножевыми.

– И этот молодой человек – ее сокурсник?

– Нет, это кто-то другой. Это четко ясно из дневника.

– Но у него оказалось алиби или что-то в этом роде?

Мария грустно улыбнулась. Буквально пару недель назад она так же наивно верила в правосудие.

– Нет, его даже не нашли. А скорее всего, даже не искали.

– А фото, видимо, с ним?

– Да, она порвала эту фотографию при расставании.

– И вы хотите найти у меня целое фото… Здравая идея. Но что с ним делать-то будете?

– Пока точно не решила. Покажу эту фотографию однокурсникам Кристины, напишу объявление в интернете: «Знаете ли этого человека?..» У меня есть свидетельница, которая видела его вместе с Кристиной. Может, она опознает. И есть свидетельница, которая видела того маньяка. Она, правда, говорит, что почти не видела его лица, но, может, и в ней что-то проснется. Та встреча навсегда изменила ее жизнь, и не в лучшую сторону. А на самом деле у меня нет просто больше зацепок, кроме этой. Я почти в отчаянии.

– Из-за чего? Вы были знакомы?

– С Кристиной? Нет, только по ее дневнику.

– Тогда почему?

Мария задумалась. Нетронутый кофе уже почти остыл.

– Для себя. Я решила, что сделаю это, разберусь с историей, может, смогу что-то исправить. Доказать, что Александр, тот ее сокурсник, не виноват. Он же получил пожизненный срок… Отомстить. Да, я бы хотела, чтобы убийца понес наказание за все то зло, что он натворил. А его, поверьте, просто немерено. Он столько жизней разрушил, и не только физически.

Ее начало трясти. Что это: бешенство, безнадега, бессилие, – она не могла определить.

– Успокойтесь, – произнес фотограф. – Если я в силах вам помочь, то помогу. Не знаю, могу ли я вас понять. Я вот и жену свою все время укорял: «Что ты за каждым котеночком носишься да в любое дело добровольцем записываешься?» Но она так жила, ни на что отстраненно не могла смотреть. Ее выбор. Я в итоге смирился, как и она – со всеми моими заскоками.

– Вы долго были женаты? – неожиданно даже для себя спросила Мария.

– Достаточно, чтобы убедиться, что я однолюб.

– Вы отлично выглядите.

– Вы не добавили: «…для своего возраста». Не смотрите на мой стариковский флирт. Мне просто не нравится быть одному. Общаюсь со всеми, даже с продавцами банковских кредитов по телефону. Но уже никому не дано войти в мою жизнь.

– А дети? У вас были?

– Да, сын в девяностые укатил в Израиль. Я его поддерживал: вали, говорил, пока возможность есть. Да уж. Он женат, двое детей. Да только это все так далеко, что как будто и нет его. Внуки по-русски уже плохо понимают.

– Не думали к нему уехать?

– Так, все! Мы кому собрались помочь? Мне или вам?

– Я в последнее время поняла, что этот процесс всегда в обе стороны.

– Когда была сделана эта фотография? – твердо перебил Хейфец.

– В начале марта.

– В две тысячи пятом?

– Да. Вы вспомнили, когда поменяли оборудование?

– Нет, это нереально.

– Так что